Забытые имена: Кириакия...

3 июля 1894 г. у крестьян-марийцев д.Вочарма Уржумского уезда Максима Ивановича и его жены Параскевы Ивановны родилась девочка. Священник, окрестивший ее 7 июля в приходской церкви с.Елеево, дал новорожденной редкое и совсем непривычное для нас имя - Кириакия. И это было не случайно. Как раз 7 июля празднуется память раннехристианской святой, мученицы Кириакии Никомидийской. Вряд ли неграмотные марийцы могли даже знать о такой. Это еще раз говорит о том, что в старину имя ребенку давал священник по святцам.

 

Халтурины без Халтурина

Интересно, что еще задолго до известного советского бума по переименованию улиц и городов в честь разбойников, террористов и революционеров (как не дико это не смотрится - представьте вместо улицы Халтурина улицу Дудаева), на Вятской земле уже были "халтуринские" названия. Фамилия Халтурины сама по себе была (и наверно есть) распространенной здесь. Сам известный террорист происходил из крестьянской семьи Орловского уезда. А если была фамилия Халтурины, были и деревни, основанные ими, которые соответственно и назывались - Халтурины.
Одна из таких деревень находилась в Елеевском приходе Уржумского уезда, в конце 19 века - еще починок Халтурин. Жили здесь крестьяне, носившие фамилии Халтурины и Бусыгины. В метрической книге Елеевского прихода за 1894 год можно найти запись, что 23 января 27летний крестьянин, житель починка Халтурин, Александр Васильевич Бусыгин женился вторым браком. Избранницей его стала 18летняя крестьянская девица из д.Пинжанур соседнего Куракинского прихода Ольга Потаповна Гребнева. Интересно, что поручителем жениха стал почти что полный тезка известного революционера - Степан Кузьмич Халтурин. Впрочем, террориста с вятскими корнями уже давно не было в живых. 22 марта 1882 года он был повешен за покушение на царя и другие "подвиги"...

На фото: Памятник С. Халтурину в гор. Орлове

 

Еще раз к вопросу о марийских фамилиях

По всей видимости, на территории нынешних Мари-Турекского и Параньгинского районов Марий Эл марийцы начали получать фамилии значительно, раньше, чем их западные, сернурские и торьяльские соседи. Если сернурские марийцы еще в начале 20 века получали свои первые фамилии с большой натяжкой, на восточной окраине Уржумского уезда марийцы получать их начали в большинстве своем уже в начале 1890х годов, практически сразу после того, как они начали им даваться. Это прекрасно прослеживается по церковным метрическим книгам. Вот, например, запись о бракосочетании за 12 октября 1894 года жителя д.Вочарма прихода с.Елеево.
Жених: Макарий Иванович Иванов
Поручители по жениху: Павел Никифорович Князев, Иеремия Иванович Иванов
Поручители по невесте: Алексей Кузьмич Якаев.
Но, конечно, фамилии имели еще далеко не все. Не имела ее невеста - 17летняя девица Анна, дочь крестьянина д.Иги-Сола Константина Саввича. Не имели ее и поручители невесты - солдат Семен Петрович и житель д.Вочармы Василий Петрович. Правда, сама невеста получила прекрасную возможность обзавестись фамилией, т.к. суженый то ее имел ))...

На фото:  Тимофеев В.К. Марийская свадьба

 

Как была основана деревня Лаптево

Уроженка д. Лаптево нынешнего Сернурского района Смолина Надежда Ивановна так в своих мемуарах вспоминает о своем деде и как им была основана эта деревня: 
«По рассказам о нем, это был очень деятельный человек. Звали его Аким Давидович. Родился он около 1816 г. в деревне Коростели недалеко от села Сернур, там он и жил со своей семьей. Он был человек расторопный, знавший, что счастье человека зависит от того, как он сам о себе позаботится, решил поискать для житья другое место. И нашел место недалеко от села Кузнецово. Аким Давидович собрал шесть хозяев и подбил их на переселение. Они отправились в волостное правление просить разрешения на строительство деревни. Вскоре на новом месте закипела работа. Валили лес, строили избы. Шесть из них окнами в сторону реки на восток. Было это в 1856 г., потом появились хлевы, сараи, заборы – словом появилась новая деревня – Лаптево, по фамилии одного из основателей. Потом к ним стали подселяться другие. К Вершининым и Лаптевым подселились Мошкины, деревня постепенно росла. Деревня повела наступление на лес. Вместо леса потянулись поля, где сеяли и жали. За полями остался лес, куда ходили за грибами и земляникой…»

 

Священник-пчеловод Епифаний Гусев

Много нововведений в развитие вятского пчеловодства внес священник с. Сернур Уржумского уезда о. Епифаний Гусев (1791-1869), прослуживший в этом селе 33 года. Батюшка имел свою пасеку с рамочными ульями собственного изобретения, придумал метод искусственного выведения пчелиных маток, вел и другие исследования по пчеловодству. Нередко священник участвовал со своими пчеловодческими изобретениями на сельскохозяйственных выставках в Вятке (1854, 1858) и Санкт-Петербурге (1860, 1861). о. Епифаний являлся почетным членом Казанского императорского экономического общества (с 1857 г.), Московского общества сельского хозяйства (с 1861 г.), Московского и Санкт-Петербургского вольных экономических обществ.
Кроме любимого пчеловодства, богослужебной и церковной деятельности (о. Епифаний был и благочинным, и миссионером, попечителем своего храма) увлекался священник Гусев и другими интересными вещами. И это не случайно – сама природа, все очарование сернурских мест располагало к этому. К примеру, он вел климатические наблюдения, за что 2 февраля 1851 г. за ценные сведения от совета Императорского географического общества ему была выражена благодарность. С 1863 г., когда стал издаваться журнал «Вятские епархиальные ведомости», сернурский священник стал его активным автором. Еще до выхода первого номера, в октябре 1862 г. он был утвержден членом-корреспондентом издания. Кроме того, батюшка читал прихожанам на беседах журналы «Воскресное чтение» и «Христианское чтение». Правда, в его послужном списке за 1850 г. сообщались нелицеприятные вещи: «хитр и лицемерен и для миролюбия братии не совсем безвреден». Возможно, какой-то злопыхатель из состава причта церкви хотел насолить излишне деятельному священнику…
За свою многополезнейшую деятельность о. Епифаний имел множество наград: 2 золотые медали, 5 серебряных, 2 бронзовых и золотой кубок. Золотые медали им были получены на Вятской выставке 1854 г. и на Всероссийской Санкт-Петербургской выставке 1861 г. Золотой же кубок был получен священником от Великой княгини Елены. По ходатайству Московского сельского общества он был награжден также орденом святой Анны 3 степени. После кончины батюшки в 1869 г., много лет спустя его наследники передали его имение и пасеку со всеми нововведениями на вновь созданную сельско-хозяйственную ферму. Ферма получила свое название в честь деятельного пчеловода - Епифаньевская (Сернурская) .

 

Из истории Уржумского детского приюта

Для социальной жизни Уржума имело большое значение открытие в 1882 г. Дома призрения малолетних детей (проще говоря, детского приюта). Возможно, важным это стало не только для города, но для всей страны, т.к. здесь воспитывался в 1894-1897 гг. небезызвестный С.М.Киров. Если бы не приют, неизвестно как бы сложилась дальнейшая жизнь его и семьи Костриковых в целом. Открыто и содержалось заведение на средства Уржумского общества благотворителей, в которое входили местные купцы, лесопромышленники, чиновники. Принимались в него осиротевшие дети или совсем из обедневших семей, а бедняков в Уржуме было немало. Однако принимались не все, тщательно взвешивались «за» и «против», поскольку содержание каждого сиротки шло напрямую из капиталов попечителей. Сергея Кострикова, например, благотворители приняли в приют не сразу – дом у его бабки был, и коза в хозяйстве имелась, какой же он сирота? Бабушка хотела туда же сбагрить и одну из сестер Сергея, но они не подошли по возрасту. Кроме постоянных воспитанников, в приюте были и «приходящие» дети. Этот контингент ребятишек приходил лишь на учебу, но питание здесь не получал. Раскошеливаться для них купчины не хотели. В 1883 г., за первый год работы приютом было принято на содержание 25 детей (16 мальчиков и 9 девочек). 
В своей книге «Это было в Уржуме» сестры Костриковы хорошо описали приютский быт, поэтому не будем останавливаться на нем. Скажем кратко: основными составляющими воспитания бедных детей здесь были две вещи – вера и труд. Каждый день начинался и заканчивался с чтения «правила», по субботам и воскресеньям воспитанников обязательно вели на богослужение в тюремную церковь. Как пишут Костриковы, в приюте строго соблюдались посты и все постные дни, благодаря чему приютские благотворители хорошо экономили. И в обычные дни воспитанников кормили нещедро, и они всегда были бледны и худы. Одним из наставников детей был священник тюремной церкви о. Константин Пономарев, да и все воспитатели подбирались очень набожные. Это было в духе того православного века. 
Одной из таких воспитательниц была Юлия Константиновна Глушкова, очень хорошая и благочестивая женщина. Костриковы вспоминали о ней с благодарностью: 
« В Уржуме Глушкова слыла очень набожной женщиной. Она регулярно посещала церковь, истово молилась там, соблюдала все посты. Слово «Бог» буквально не сходило с ее уст. В приюте она, естественно, проводила в жизнь то, во что верила. Она возводила в идеал кротость, смирение, долготерпение, непротивление злу, надежду на всемогущего Бога. В то же время всем своим поведением она подавала Сергею и другим воспитанникам пример честности, искренности, порядочности и расположения к людям. И эти качества воспитывала она в детях, воспитывала последовательно и твердо. Она не давала спуску лжецам, злюкам, эгоистам…»
Второй составляющей приютского воспитания был труд. Детей с малолетства приучали к работе, и большую часть дня они проводили за изучением различных ремесел. Обязанностью старших детей было присматривать за малышами, у каждого имелся собственный «воспитанник», за которого он отвечал перед воспитателями. Дом призрения имел собственный сад и участок, как многие школы того времени, возделывавшиеся трудом воспитанников. Костриковы пишут: «…Дети помогали на кухне, сами накрывали стол, мыли посуду, убирали в комнатах, возили воду с Уржумки, очищали двор от снега. Мели и мыли полы, заправляли лампы… Кроме того, в часы ручного труда воспитанники делали матрацы, переплетали книги. Вязали чулки, вышивали, плели соломенные шляпы, сумки, корзины. Мальчики под руководством приютского сторожа чинили обувь». 
Надо отдать должное воспитателям, приютские дети все же не были лишены детства, не целыми дням трудились, учились и молились. Выкраивалось для сирот и время для развлечений. Так, летом воспитатели водили их купаться на Уржумку. Зимой там же приютские катались с крутой горы на чем придется. В плохую погоду воспитанники находились в спальнях, малыши играли самодельными игрушками; шумные игры и беготня не разрешались из-за тесноты помещений. Дети постарше имели право посещать театр, в чем была большая заслуга Юлии Глушковой, которая всеми силами старалась привлечь своих воспитанников к чему-то прекрасному и интересному. Посещал театр и даже помогал артистам в числе других детей будущий вождь советских трудящихся. Детям так нравился театр, что они стали ставить свои спектакли у себя в Доме призрения…
Судьбы воспитанников приюта сложились по разному. Сестры Костриковы вспоминают в своей книге только о двоих – Вере Климовой и Васе Новогодове. Вера Климова стала учительницей, преподавала сначала в Сендинской земской школе Уржумского уезда, а потом уехала в Среднюю Азию. Далее следы ее теряются. Васька Новогодов, хорошо описанный в книге А. Голубевой «Мальчик из Уржума» как хулиган бездельник, таким, по сути, и остался. После ухода из приюта он стал ремесленником, уезжал из города, вернулся. Когда настали смутные времена, стал бродягой и бездельником. Надо отметить ни на него, ни на Кострикова-Кирова вся религиозная атмосфера приюта никоим образом не повлияла, да и любовь к труду у обоих так и не привилась их воспитателями.

 

Церковь с.Уть Унинского района

 

Съезд духовенства Глазовского уезда. Год неизвестен

 

Александро-Невский собор с.Уни. 1910 г.

 

Разрушение храма. Фото Унинского краеведческого музея

 

Село Уни. По всей видимости, учащиеся и учителя школы.

 

Загадки генеалогии: мог ли незаконнорожденный иметь двойное отчество?

Акты рождения незаконнорожденных в метрических книгах не редкость. Ребенок, рожденный вне брака, так и назывался – «незаконорожденный». Что интересно, так продолжали его называть, хотя и непостоянно, и позже – когда женился, рождались дети, умирал. Наверно и за глаза в народе так же называли: «Это Василий, который незаконнорожденный». Человек вынужден был носить этот эпитет как клеймо греха своей матери, что было в соответствии со строгими нравами того времени. Грешили родители, расплачивались за это дети. 
При недавнем генеалогическом исследовании столкнулся с тем, что незаконнорожденный имел два отчества! Видимо, родного отца и отчима. В конце 19 века в деревне Лепешкино Сернурской волости Уржумского уезда жил крестьянин Федор Шабалин. 10 ноября 1886 г. в церкви с.Сернур произошло его венчание с девицей Матреной Романовой из деревни Иванча Сурта соседней Ирмучашской волости. В записи о бракосочетании молодого человека назвали: «Федор незаконнорожденный Шабалин 20 лет». Поручителями на свадьбе были крестьяне Афанасий Евдокимов и Михаил Афанасьевич Шабалины - отец (или отчим) и брат жениха. 26 сентября 1886 г. у молодой пары родилась первая дочь – Иустиния. Отец ее в метрике был назван уже по отчеству – Федор Афанасьевич. И так указывался при рождении других детей. И вдруг с 1890 года он уже фигурирует под отчеством Никифорович. Казалось бы, речь могла идти о разных людях, если бы не одна и та же жена. Два Федора с женами полными тезками – явление в маленькой деревне практически невозможное. То, что это был один человек, указывают и другие данные. Например, жена Федора Никифоровича была крестной при крещении дочери Михаила Афанасьевича, а дочь Федора Никифоровича Параскева – крестной своего брата (при ее рождении отец был указан как Афанасьевич). 3 января 1909 г. у Шабалиных родился последний сын – Григорий. Отец был снова указан как Афанасьевич… Возникает вопрос, почему один человек мог иметь два отчества? Скорее всего, одно было по отцу, а другое по отчиму. Возможно, и священник при требах как правильно назвать его и писал то под одним, то под другим отчеством. У того и другого отцов было несколько сыновей, с которыми наш незаконнорожденный хорошо общался и иногда приглашал крестными. Завидная дружба между родственниками…

 

Рассказ крестьянина

В советское время, особенно в первые годы, в прессе были нередки рассказы о "тяжелой жизни" при "проклятом царизме". Прошлое окрашивалось в черный цвет, всевозможно очернялось, хотя было очень много свидетелей, помнивших его далеко не таким, каким оно описывалось, но, конечно, никогда не публиковались воспоминания тех, кто жил до 1917 года хорошо. Это было просто не выгодно новой власти. Но как правило брались в печать рассказы тех, кто действительно жил в прошлое время в нужде - бедняков и батраков, поэтому толика правды в этих россказнях все же была. Помещаю здесь рассказ крестьянина Нолинского уезда, публиковавшийся в газете "Комсомольское племя" в 1935 году:
"- Тяжело вспоминать, говорит колхозник Федор Федорович Зорин из с.Сретенского теперь колхоза им. Тельмана Нолинского района. – Кулак Чирков Егор задумал у меня отобрать последнее. Без того хлеба не хватало. Жизнь была невыносима тяжела. Вы говорите о моем детстве? Не было его у меня. жили очень плохо. В хозяйстве ни лошади, ни коровы. Земли было на душонку, а семья большая. Как только стукнуло 9 лет, пошел зарабатывать себе кусок хлеба.
Помнится еще такой случай. Я уже был дома, в своем хозяйстве. Приходит урядник. У меня была незаплаченная подать. Работал в тот день на гумне, молотил. Айда, говорит, домой. Я уже понял, в чем дело. Умоляю его, говорю: заплачу, мол, завтра, заплачу обязательно. Урядник и слушать не хочет, забрал последнюю телку. Поплакал, поплакал – куда денешься, куда пойдешь? Так она и прошла наша молодость. Не видали светлых дней. Иной раз – с последними грошами идешь в кабак, что бы только забыться…."

 

Уржум в 1935 году

Не так давно публиковалось несколько постов о ликвидации Уржумского уезда, когда город Уржум едва не превратился в село. Это было в 1928 году. К счастью, этого не призошло. Уржум не стал селом, а после нового административного деления возник и Уржумский район. Уржум как районный центр после нескольких лет упадка вновь стал развиваться. Особенный толчок этому придало убийство С.М.Кирова, который родился в этом городе. Город сразу был пропиарен как его родина, началось его благоустройство. Кстати, сам Киров провел в нем только детство и после своего отъезда юношей больше там не бывал. Более того, он не любил ни вспоминать свое детство, ни своих земляков, к которым был откровенно холоден. Это и понятно - человеку, достигших больших высот в жизни, всегда стыдно вспоминать свое бедняцкое прошлое. Это в биографии Кирова конечно не афишировалось, и Уржум слыл его родным городом.
В 1935 году газета "Комсомольское племя" писала о грандиозных планах по благоустройству Уржума (исполнился год со смерти убийства Мироныча: "Уржум. В г.Уржуме, родине С.М.Кирова, в текущем году будут проведены большие работы по благоустройству города. 5 улиц будет покрыто гравием, бутовым камнем и торцом. Будет посажено около тысячи деревьев, построена прачечная, расширяется дом колхозника, капитально ремонтируется 5 жилых зданий, в т.ч. будет реставрирован дом, в котором жил и воспитывался С.М.Киров". 
Неизвестно, были ли претворены в жизнь эти замыслы, но дом-музей Кирова существует в городе до сих пор.

 

Православная жизнь Вятской губернии на 1928 год.

В 1928 году на страницах "Вятской правды" публиковался своеобразный статистический отчет о состоянии Вятской епархии - сколько в ней имеется храмов, сектантских объединений, сколько было закрыто с 1917 года. 

На 1 октября 1928 года есть: 554 православных прихода, которые делятся так: викторовцы (самая реакционная группировка) – 150 приходов, сергиевцы (тихоновцы, тоже реакционная группировка) – 340 приходов и обновленцы (живая церковь) – 64 прихода. Евангелистов вместо 5 групп имеется 63 группы. Появились новые сектантские объединения - 14 групп «подпольников», 2 группы адвентистов, 2 трясунов. Совсем недавно организовалась секта трезвенников-чуриковцев. 
За время революции закрылось 13 монастырей, 31 церковь и 1 молитвенный дом. Но за то только за 1928 г. вновь выстроено 4 дома и 4 молельных дома.

Вражеские силы // Вятская правда - 1928 г. № 239
На фото: неизвестный храм. Фото из коллекции С.Иванова. Может кто-нибудь подскажет, что это за церковь.

 

Вятская история Гражданской войны под советским соусом

… Вскоре (в первых числах августа) под г.Казань, павшей под ударами чехословаков, был отправлен 1 батальон 1 дивизии Уржумского полка, с приданым ему отрядом всадников-латышей при легкой батарее.Каково было настроение этой части – видно хотя бы из того, что накануне отправки на фронт в Губком РКП (б) явилось до 40 крестьян и заявили «мы идем умереть за рабоче-крестьянское дело, мы хотим умереть коммунистами, выдайте нам партийные билеты». Билеты были выданы. 
Этот батальон (с примкнувшими к нему по дороге частями 2й армии) под командованием талантливейшего, энергичного красного командира - Азина, впоследствии погибшего на одном из южных фронтов, самостоятельный, т.к. не удалось установить связи с 5й армией, сражавшейся под Казанью и вошедшей в нее со стороны Арского поля. Но едва направлявшийся под Казань батальон миновал по реке Вятке пределы Уржумского уезда, как в тылу его вспыхнуло известное «Степановское» восстание. Затем вспыхнули Ижевское и Яранское белогвардейские восстания.
Вокруг Вятки начало стягиваться белогвардейское кольцо. На севере англо-американцы, на востоке чехословаки, на юге и юго-востоке белогвардейцы и восставшее кулачество. Решающий бой степановцам был дан под Шурмой, в последних числах августа. Степановцы были разбиты вдребезги.

В кольце врагов // Вятская правда - 1928 г. № 46

Особенно вызывает улыбку фраза - "явилось до 40 крестьян и заявили «мы идем умереть за рабоче-крестьянское дело, мы хотим умереть коммунистами, выдайте нам партийные билеты». Билеты были выданы". И это в 1918 году, когда вятские крестьяне не только смутно представляли, кто такие коммунисты, но и откровенно говоря их недолюбливали, т.к. в 1917 г. в подавляющем большинстве своем отдавали предпочтение эсерам. В 1918 г. большевики на Вятке были инородными элементами, которые не пользовались здесь поддержкой населения даже в 1921-1922 гг. С этой позиции факт, что крестьяне просили записать их в коммунисты и просились на фронт воевать с белыми выглядит поистине фантастическим. 
Интересно, что авторы статьи упоминают об участии латышей в вятском отряде. Современные историки-коммунисты это отрицают, мол были одни рабочие и крестьяне. Впрочем участие рабочих и крестьян в рядах РКК и ее формированиях было всегда принудительным, но никогда не добровольным. Поэтому, если и были в отряде подобные, они были, безусловно, набраны силой теми же наемниками-латышами под страхом смертной кары...

 

Из истории деревни Жарково 

Население деревни Жарково занималось скотоводством и земледелием летом, а зимой большая часть жителей уходила в город на заработки. Некоторые разводили пчел.
Деревня Жарково, как и многие другие, имеет свою легенду о происхождении. Вот что она гласит: «Однажды на речку Кременку приехал мужик, которого звали Еремей. Ему понравились живописные места, и он решил построить здесь дом. Вскоре женился, и у него родилось два сына – Андрей и Январей. Пришло время, и у них появились свои семьи. Они поселились около своего отца. Потом на это место приезжали другие люди, строили дома. Так образовалась деревня. А ее первый житель Еремей дал название - Жарково, так как здесь было жарко».
Деревня располагалась на угорах. Ее окружали поля, а на противоположном берегу Кременки рос лес. 
Умерших хоронили на Красноярском кладбище. Самыми распространенными в деревне были фамилии: Агафонцевы и Пересторонины.

Деревня находилась в Лебяжском районе. Ныне ее нет.

 

Из старых публикаций: история села Вотского

Кладов в земле не было. Были только предания, что вытесненные русскими сто лет назад «вотяки» при отъезде зарывали клады в землю и что на счастливого они должны выйти. «Счастливым» оказался только Николай Яковлевич. Однажды он нашел на огороде старинный золотой. Решил, что это указание на клад, вымучился, перерывая огород, а клада не нашел.
Тузы деревни – Никита Евстафьев, Федор Дмитриев, Петр Сметанин находили клады по-своему. Они имели самой лучшей земли от 5 до 10 десятин на едока, а бедняки – ничтожное количество, вдали от села. Никита Евстафьев вдвоем не справлялся с 18 десятинами. Выручали его кислое молоко, толокно и картошка. Жать, пахать и косить за эти «блага» желающих было достаточно.
Собираясь с поденщиками жать, он выходил в огород, осматривал горизонт, и, узнав, что по приметам должен быть ветер, возвращался в избу и шептал жене:
- Квасу и толокна сегодня не бери. Ветер должен быть. Будешь болтать толокно, ветром много раздует. Возьми картошки и воды. 
Накопив 50 кладух хлеба, этот скряга умер, немея хорошей избы. 
В 1897 году в селе построена церковь. Затрачено 2 тысячи рублей, выжатых у верующих трудовых грошей. На церковное новоселье пожаловал поп. «Знатные люди села» для безбедного существования отрезали батюшке 30 десятин общественной земли. 
Вскоре в село приехал мелкий торговец Тетерев. Обманом, обвешиванием сколачивал барыши и через 3 года был уже крупным торговцем. 
В 1907 году земством строится в селе школа. И из безграмотного села принимается 27 учащихся, детей состоятельных крестьян. Чернорясники, обеспокоенные таким «размахом культуры», через тузов деревни добиваются постройки большого сарая для выработки кирпича на новую церковь. 
В 1912 году в село приезжает «архиепископ Вятский и Слободской». Перед его приездом волостной старшина издает приказ: « Перепахать и изборонить все дороги на пути следования пастыря. Провезти его на тройке, не омрачив настроение ни одним ухабом». Все работы в день приезда «пастыря» были запрещены. Встреченный за 5 километров колокольным звоном, архиерей с многочисленной, облаченной в парчу челядью, отслужил торжественный молебен, наградив каждого мирянина копеечным шейным крестом…
Население было по-прежнему темно и безграмотно. Верило в домовых, огненных и кикимору. В 1907 году появляется первая в селе молотилка. Чрез три года – первая жатка. В 1911 году Лапшину Николаю Прохоровичу чудом удается пробить стену привилегий и устроить своего сына учиться в Нартасское сельскохозяйственное училище. Это событие село отметило так: - Будет учиться коров доить! И смеялись, наградив ученика прозвищем «коровник». 
Империалистическую войну поп объяснил населению так: - На Россию напали некрещеные немцы. Будут грабить и жечь церкви, преследовать вру православную, надо подниматься на защиту веры, царя и отечества.
Все поверили. А богомольная старуха Петрушиха, под угаром воинственных слов попа, придя домой, выколола «басурманину Вильгельму» глаза на картине всех царей мира. Мерзость войны раскрывалась в письмах с фронта, вестями о первых убитых «за вру, царя и отечество». К концу войны в селе не досчитались 38 человек.

М.Щелчков Село Вотское// Газета Вперед 1935 г.

 

Баю-баюшки-баю

В старину чаще всего «водились» с ребенком, нянчили его бабушки. А родители в это время работали. Бабушка, покачивая люльку (зыбку) ногой, напевала малышу колыбельную песню – «байку» и успевала одновременно прясть. Слушая ласковый родной голос, ребенок засыпал.
Баю-баюшки-баю,
Жил солдатик на краю.
Он не беден, не богат,
У него много ребят,
Все по лавочкам сидят.
Кашку масляну едят.
Кашка масляна,
Ложка крашена.
Колыбельная песня не только усыпляла, но и воспитывала младенца. Она рассказывала ребенку о мире, о зверюшках и птицах, которых так любят маленькие дети. Птицы и звери, даже страшный волк, называются в песнях ласково: гуленьки, галоньки, серенький волчок. Они похожи на людей и живут как люди. Гули качают ребенку кашу, котик качает люльку.
Котик, серенький коток,
Приходи к нам на часок!
Котик ниточки мотай,
Мой сыночек засыпай.
А еще в песнях рассказывается о самых близких ребенку людях. Примечательна колыбельная с запевом:
Зыбаю, позыбаю,
Отец ушел за рыбою,
Мать ушла пеленки мыть,
Дедушка дрова рубить,
Бабушка уху варить. 
Все члены семьи перечисляются в ней, и каждый показан в труде. Будущее ребенка тоже представляется в труде.
Когда будешь ты большой,
Будешь рыбку удить,
Да тетерку ловить,
Будешь лес рубить –
Мамку с тятькою кормить. 
Колыбельные песни проникнуты любовью к ребенку, в нем выражается забота о нем: высказываются добрые пожелания, предостережения.
Баю-баюшки-баю,
Не ложися на краю:
Придет серенький волчок,
Тебя схватит за бочок,
Унесет в темный лесок,
Под ракитовый кусток.
Слушая колыбельные песни, ребенок как бы купается в ласке, песни внушают чувство уверенности, защищенности от бед. А во всем этом ребенок очень нуждается.
Баю-баю-баиньки,
В огороде заиньки.
Зайки травоньку едят
Ване спать велят.

Устное народное творчество // Знамя октября - Лебяжье 2005 г. № 35

 

Вятская деревня во время войны

Я приехал в Россию мальчиком, в 1941 году. Суровое, голодное военное время. Мужчинам повестка за повесткой на фронт. Утром родственники запрягают лошадь в тарантас. Призывник проедет с товарищами по деревне раза два, прощаясь, запоет под гамошку… Некоторые частушки запомнились.
Брат, забреют, брат, забреют 
Наши головы с тобой.
Нас никто не пожалеет,
Кроме матери родной.
Я уеду, я уеду
На проклятую войну.
Как я брошу, с кем оставлю 
Ягодиночку свою?
Хотя я родом не здешний, но с детства полюбил Вятский край, живу в Лебяжском районе 58 лет. Поначалу поселились мы в деревне Быково. В Елькинском сельсовете в то время было много деревень. И каждая деревня - колхоз. А в каждом доме – корова (ферм тогда не было, только конюшни), овцы. Машин не было, работали коню да люди.
… Весной и в начале лета по всей деревне стоял запах перезревшего навоза, перемешанный с запахом тележной мази. Мы, мальчишки лет 12-15, с нетерпением ждали эти дни, когда сами могли включиться в общее дело. Едешь по длинному коридору конюшни, а мужики и бабы сразу несколькими вилами берут большие пласты навоза и с криками: «Раз-два взяли!» бросают в передок телеги. Едешь осторожно, что бы не рассыпать. А на поле уже ожидают, указывают, куда подъехать.
Когда заканчивали чистить конюшню, начинали вывозить навоз из подворий колхозников. Во дворах возжи брали мужики: надо было уметь подъехать, занести телегу, спятить лошадь – подросткам это было не под силу. Дворы и ограды очищали под лопатку, переезжая из одного в другой.
А потом приходил сенокос. Работали до самого вечера, пока солнце не закатывалось. Самое было веселое время. Женщины нарядные. Туда и обратно с песнями.
Когда началась война, деревенские мальчишки, уже многое умевшие, заменили в работе ушедших на фронт мужчин. По сей день вспоминаю своего работящего коня. В то жаркое лето пахал я поле под пар. Приходил домой уже затемно. Развязывал лапотные веревки и тут же засыпал. А рано утром мать жалеючи будила меня. молча хлебал дрожащей от вчерашней усталости рукой пустые ячневые щи, заедая их горьким от лебеды хлебом. Муки в хлеб клали самую малость. В основном всю рожь, пшеницу, ячмень отправляли в «Заготзерно». Туда и обратно 30 километров. Грязные от пота, очумевшие от непосильной нагрузки, погоняли мы лошадей. Домой возвращались опять же поздно вечером. И голод напоминал о себе с новой силой… И теперь мне очень больно видеть зерно на дороге. Дело, наверное, в том, что знаем: хлеб у нас на столе будет в любом случае.
Сравнивая день вчерашний и день сегодняшний, думаю, что раньше работали намного лучше (и после войны тоже), народ был дружнее. В праздники собирались все вместе, веселились, плясали, хотя время было очень трудное. А какие частушки пели. Женщины, девушки готовы были без устали петь и плясать. Заливается звонкий голос, а в ответ другой, да с подковыркой. А гармонисты – один другого лучше. И все трезвые. Не так мы стали жить. 

Кууск Э. Лебяжье стало моим домом //Знамя октября - 1999 г. № 42

Фото с ресурса: http://fra-evgeny.dreamwidth.org/99791.html?thread=72..

 

Деревня моя Лазари…

… Это было до революции, в 1721 году. Лазарь Моисеевич поселился на удобном и красивом месте, где из леса вытекала речка. Кругом был непроходимый лес. Дорог не было. Лазарь со своей семьей на поляне построил дом. Для посева зерна выкорчевали пни, распахали землю. Позднее сюда переехали другие семьи. Люди поселились веселые и работящие. Лес прорубили и зажили, образовалась большая и красивая деревня под названием Лазари.
Деревня строилась. Кто жил получше, тот и дома ставил с размахом, добротные. Но таких в деревне было немного. Часть людей были бедны. Про таких говорили: «Есть и медная посуда – крест да пуговица, есть и овощ в огороде: хрен да луковица».
Много мастеровых и знатных ремесленников проживало в деревне. На чердаках домов еще можно обнаружить домашнюю утварь: ткацкий станок, самопряхи, липовые кадушки и медные самовары. Поражали своей красотой большие липовые ковши с резными ручками, совки, деревянные блюда, берестяные кузовки для соли и яиц, решета. Ведерниковы Федор Павлович и Иван Филиппович мастерили кадки, станки, столы, табуреты, ложки, корыта, ульи для пчел и сундуки. Старожилы деревни знали столярное дело. Были знатные плотники: Федор Павлович и Андрей Филиппович Ведерниковы. Э
Кузьма Холкин ходил в свое время гонять банду Махно, а потом ходил на заработки с топором на Хабару (Хабаровск). 
Многие в деревне удивляли своими умениями – деревянной резьбой, самодельной мебелью, держали кузницы. В годы раскулачивания часть жителей сослали неизвестно куда. Но снова разрасталась деревня.
Помнят уроженцы Лазарей, как дружно жили и работали люди. Выделялись три самые распространенные фамилии: Зяблицевы, Ведерниковы, Мосуновы. Образовался в Лазарях колхоз «Дружный», который позднее переименовали в «Красный октябрь». До войны в деревне всех неграмотных учили. Приезжала учительница несколько раз в неделю. Все собирались в доме у кого-либо из жителей.
В годы тревог и лишений – 1941-1945 годы – деревня осиротела, 40 человек ушли на фронт. Женщины вязали варежки, шили кисеты, сушили сухари – все это посылали на фронт. Трудное было время, но деревня жила и трудилась. Старики плели лапти и корзинки, лубни, столярничали и заводили песни. 22 наших земляка не вернулись с земли. Те, кто вернулся живым, вскоре после войны умерли от ран и болезней. Овдовели женщины. Но не разъехались жители деревни. Основная часть живет и поныне.
С каждым годом деревня уменьшается, зарастает травой. Население резко сокращается, есть проблемы с водоснабжением и светом. Закрылись сельская библиотека и магазин. Лазаревцы вынуждены ходить ходить за покупками, на работу и в школу в Индыгойку. В Лазарях осталось всего три ученицы, в следующем году будет две. А в целом деревня и жители живут дружно. Люди понимают друг друга. Почти в каждом подворье появились пасеки. В трудную минуту соседи поддерживают друг друга.

Е.Бадьина. Деревня моя Лазари… // Знамя октября 2007 г. № 76

 

История деревни в судьбе России

Деревня образовалась около 200 лет тому назад. Первыми поселенцами в ней были братья Патрушевы – Дмитрий Алексеевич и Петр Алексеевич. И деревня в то время называлась Патрушево. Затем появились Михеевы, Москвины. Деревню переименовали в Лупанерь. Говорят, что такое название родилось потому, что деревенские в реке мочили лубья, кору от липы.
Деревня была большая – 65 дворов, располагалась на живописном месте. Речка Лупанерка отделяла Лупанерь от деревни Санниково. Было еще 5 прудов. С трех сторон деревню окружал лес, до которого было рукой подать, не более километра. Зажиточные хозяева жили в пятистенных домах. Это Дмитрий Платонович Патрушев, Николай Макарович Патрушев, Петр Ефимович Михеев, Матвей Рафаилович Москвин, Николай Алексеевич Москвин, Федор Петрович Патрушев и др.
В 1932 г. организовали колхоз «Труженик», а в 50е переименовали его в колхоз имени Буденного. Первым председателем был Михаил Иванович Патрушев. Имелись молочная ферма, зерносушилка, свиноферма, кузница, конюшня, машинный двор. В конюшне содержалось до 20 лошадей, и ухаживали за ним два конюха. В деревне были свой клуб, магазин, начальная школа.
В 1948 году случился страшный пожар. Двое мальчишек, оставленные без присмотра, играли спичками, стреляли ими в сухую кудель.
Тушить пожар было некому, все взрослое население было на покосе. Сгорело 34 дома – от одного лога до другого. После пожара осталось примерно 19 дворов. Большинство дворов разъехалось…
Не обошла деревню стороной и другая беда: 5 человек были репрессированы. Двое умерли в лагерях, двое вернулись, отсидев по 3-4 года. Один пропал без вести.
Лупанерь дала стране таких замечательных людей, как Николай Алексеевич Михеев – летчик «Аэрофлота», в настоящее время живет в Чебоксарах, Иван Алексеевич Михеев – военный хирург, живет в Москве, Сергей Егорович Патрушев – хирург, Николай Петрович Михеев – хирург, живет в г.Йошкар-Оле…

В Лупанери мочили лубья // Знамя октября - 2004 г. № 106

 

Владенные записи - документы по истории деревень

В перечне дореволюционных архивных документов есть такой род документов как "Владенные записи". Такие записи велись каждой деревней, каждым сельским обществом на предмет общинного владения угодьями деревни - пашенными землями, покосами, лесом. Как известно, всей земельной собственностью крестьяне владели сообща, все строго регламентировалось общиной. Иметь больше одной полоски земли крестьянская семья не имела права, но благодаря этому крестьяне жили все сообща, объединенные общиной. Она так и называлась - "мир". Отсюда пошла фраза "решать всем миром", миром не в географическом смысле слова, а конкретным обществом людей. Когда молодой крестьянин отделялся от семьи своего отца, община ему также нарезала полоску земли. Из этих же земель отрезалась и земля для церкви. Приходская земля не бралась из ниоткуда, она нарезалась из владений той же общины. Поэтому часто бывало так, что община выделяла своей церкви не самую лучшую землю, которую не жалко было отдать служителям церкви. Разумеется, крестьянин имел полное право отделяться от общины на свободные земли, начиная единоличную жизнь, но в этом случае он лишался поддержки общины. Впрочем, и отделиться было не всегда легко. Община яростно противилась этому, т.к. это вело к ее раздроблению. Известно, какие эксцессы происходили во время проведения столыпинской аграрной реформы. Столыпин положил начало разрушению общины, после 1917 года уже зародился класс зажиточного единоличного крестьянства - кулаков и средняков, которому спустя десятилетие своего существования объявила войну новая власть. 
Итак, владенная запись представляла собой документ на право владения отдельной общины ее землей. Например, в "Владенной записи" д.Лаптево Сернурского приходв Уржумского уезда значилось: "Все показанное пространство угодья, составляющие крестьянский надел, заключаются в 1 сплошной площади и находится в 2 домах генерального межевания: в даче № 258 удобных 386, 43 дес., неугодных 6, 56 дес. и в даче № 250 удобных 170, 00 дес. и неудобных 1, 00 дес. Оно граничит с севера землями владения крестьян поч. Скулкина, с-в. землями владения крестьян д.Верхнего Малого Сернура, с востока землями владения крестьянских селений: Среднего Малого Сернура, Нижнего Малого Сернура и Ялнерки (Коростели); ю-в. землями владения крестьянских селений: Летника, Токтамыша и Чашкояла, юга – землями владений крестьян д. Токтамыша, западными землями владений крестьян д.Нижнего Малого Сернура и с запада землями владений крестьян поч. Нижнего Лоскутова и поч. Скулкина
Лес для продовольствия лесным материалом отведен крестьянам в с-в. части присельного их надела, при границах владения крестьян селений Верхнего Среднего и Нижнего Малого Сернура.
Земельный лесной наделы каждый особо отграничены, в натуре установленными для хозяйственной съемки межевыми признаками". 
Ничего личного в подобных документах нет, только список уполномоченных конкретной общины. Нет, к сожалению, и списка жителей данной деревни, участников общины. Зачастую уполномоченные были неграмотными. Во "Владенной записи" д.Лаптево за всех расписался крестьянин Владимир Акимович Вершинин - сын основателя деревни (о нем рассказывалось недавно). Остальные, по всей видимости, были неграмотными...

 

Немного юмора

Гришутка школьник высунул с полатей голову и спрашивает:
- Тять, а тять…
- Чево тебе?
- А может Бог сотворить бо-о-льшой камень?
- Как же, дурачок, Господь все может…
-…Такой, такой камень, который бы и сам не мог поднять
- Сотворит и подымет…
- Врешь..
- А сопля ты эдакая!
- Знамо врешь… Раз он может сотворить, стало – не подымет! Во…
- Кто тебя этому учит?
- Все мальчишки знают…

Осколки // Красный пахарь - Уржум 1924 г. № 2

 

Азин в Нолинске

… В начале августа 1918 г Первый батальон Уральского полка, сформированный в Вятке под командованием В.М.Азина, погрузился на пароход и плыл вниз по р Вятке. Батальон шел на борьбу с белочехами под Казанью. Сам же Азин в сопровождении губволкома Симонова ехал по Вятско-Казанскому тракту до пристани Медведок на лошади. В Нолинске он сделал остановку.
Узнав об этом, мы с А.Д.Вихаревым пошли в гостиницу к Азину. В.М. сходу нас спросил :
- каково положение в городе и уезде ?
Мы доложили, что положение в городе и уезде крайне напряженное. Контрреволюция выступает.
Азин, немного задумавшись спросил : 
- какая у вас реальная сила ?
Мы ответили :
- красноармейцы и интернационалисты, но силы мало.
В.М. затем спросил :
- есть ли у вас на учете контрреволюционно настроенные элементы в городе ?
Мы ответили, что есть.
Тогда т.Азин сказал : 
- обмундируйте и вооружите взвод интернационалистов, ночью проведите прочесывание города.
Взвод интернационалистов нами был обмундирован в форму и вооружен. Операцией руководил сам В.М., мы помогали. В ту ночь было взято более 20 заложников.
Рано утром А. уехал в Медведок для встречи со своим батальоном. Помню, В.М. был одет в кожаную тужурку, брюки полугалифе, туго подтянутые ремнем, на правом боку револьвер, на левом офицерский кортик. Боевая офицерская выправка.
… 9 августа 1918 г я был вызван в г Вятку и больше в Нолинск не возвращался.

А.Монахов-Мануилов

Публикация из Нолинской районной газеты (номер издания не нашел, статью нашел в библиотечном альбоме без ссылок).

На фото: Азин в Казани, которую он освободил от "белых" после прибытия из Вятки. Кстати, в свое время бывший вятский город Воткинск переименовать в Азин...

 

Сталин в Вятке

В этом году кировские коммунисты очень хотели установить памятник своему вождю в г.Кирове. Якобы, как выдающемуся полководцу Отечественной войны, хотя победа была добыта главным образом воинскому таланту маршала Жукова, планировавшего большинство операций. Сталин к победе имел минимальное отношение. Даже на фронте, в отличие от царя Николая, он был только раз и то в той его части, которая была освобождена от немцев. Между тем нынешние коммунисты уже не те, которые штудировали сутками марксизм, ленинизм и историю КПСС, поэтому не знают, что Сталин имел к Вятке-Кирову и прямое отношение. Конечно, если бы знали, их рвение бы усилилось. Возможно, в городе сохранился и дом, где останавливался будущий вождь, но на нем его поклонники не повесили даже табличку.
Сталин был в Вятке по меньшей мере два раза, во время Гражданской войны. Это был еще молодой и энергичный человек, имевший определенный организационный опыт и не боявшийся бывать и на линии фронта. Вятские краеведы писали об этом визите не раз, статьи есть в интернете. Интересно, что в 1919 г. вместе со Сталиным на Вятке побывал и Дзержинский, как известно при царе отбывавший здесь ссылку. Так сказать, вернулся в места своего заключения.
В вятской прессе одна из первых публикаций о пребывании Сталина в Вятке вышла в 1934 г. на страницах газеты "Вятская правда" (газета еще не была переименована в "Кировскую правду"): "В начале января 1919 г. т.Сталин вместе ст.Дзержинским прибыли в Вятку. Под руководством т.Сталина была приведена в порядок 3я армия, окончательно деморализованная до этого в результате 6 месяцев бессменных боев при отсутствии сколько-нибудь надежных резервов, при необеспечении тыла, отвратительно налаженном снабжении. Приезд т.Сталина создал перелом на Восточном фронте, способствовал переходу в решительное наступление. К этому времени Вятка-Котельнич-Слободской составляли Первый  укрепленный район под командованием т.Блюхера".

На фото: картина В.Усатова. "Сталин и Дзержинский в Вятке".

 

Побег из Уржумской тюрьмы

12 июля сего года пытался бежать из дома заключения арестованный рецидивист-конокрад Ветошкин Егор Иванович. Выпилив решетку в окне и спустившись по веревке, он хотел с помощью «железной кошки» перелезть через крепость на улицу. Но увы! Предатель-кошка застучала – звон заставил обратить внимание привратника. Мгновение, и пуля уложила бы преступника, но… на счастье его получилась осечка – револьвер не разрядился. 
Пользуясь этим, он хотел было бежать, но и тут увы! Из-за поднявшейся тревоги (выстрелов из винтовки привратника) укрыться беглецу не удалось. Ветошкин был задержан в соседней бане.

Шестаков. Неудачный побег // Красный пахарь № 38 1924 г.

На фото: так выглядели тюремные привратники того времени. Талантливая роль Ильи Олейникова в фильме "Жизнь и смерть Леньки Пантелеева".

 

О закрытии церкви в затоне Аркуль

В 1923 г. в уржумской уездной газете так описывали закрытие церкви в затоне, которая могла бы в следующем году отметить десятилетие своего существования (Аркуль тогда еще входил в состав Уржумского уезда):
"На реке Вятке Аркульский затон. В Затоне новая просторная церковь с седовласыми богами. Боги от старости и от древности пожелтели, покрылись кое-где плесенью. Облупилась краска, поморщились холсты. Известно, хоть и боги, но ремонта требуют.
К осени стали в Затон съезжаться водники на зимовую. Тут и пошли разговоры про заплесневелых богов. Поговорили, поговорили да собрали всех верующих затона. Собрались от него от мала до велика и решили общество верующих при затоне распустить, церковь закрыть, помещение передать Вятскому госпароходству под школу для детей. И теперь затоновские ребятишки, идя в школу, звонко распевают:
Ох, бог ты, мой бог
Что ты ботаешь? 
Все на небе сидишь,
А не работаешь!"
Однако, если обратиться к архивным документам, все было не так сообща и согласно. Как обычно, церковь была отобрана у верующих силой, якобы под школу. Вкрующие писали ходатайства о ее возвращении, но тщетно. Только часть имущества была передана в церковь с.Рождественского, к которому был приписан храм. 

Аркульцы сократили бога // Красный пахарь 1923 г. № 58

 

Церковный раскол и вятская пресса

Конверт, а на нем адрес: в редакцию «Вятской правды». В конверте интересная заметка про отца Василия, «архиепископа Вятского и Слободского». 
- Такой он – Василий сякий и прочее
И вывод: надо выселить Василия и обновленцев из кафедрального собора.
Ну, какое нам дело – будет ли в соборе Василий или Тихон! Ясно? Но интересно то, что автор заметки, укрывшись под псевдонимом «труженик», сам себя выдал с головой, аккуратно соблюдая в своем письме все ять, твердые знаки и «и с точкой».
«Вера православная» писала! Она! Что бы использовать советскую газету для своих делишек.

Попкоры // Вятская правда - 1928 г. № 240

П.с.: речь идет об обновленческом епископе Василии (Некрасове)

Справка: Василий (в миру Некрасов Василий Ильич; 26.12.1868, Тверь — дата смерти не-изв.), обновленческий митрополит. Из семьи мещан. В 1903 окончил Моск. духовную академию со степ. канд.-магистранта. Рукоположен в священники и служил в Твери, преподавал Закон Божий в местной муж. гимназии. В 1910—13 принимал участие в создании Тверского отделения «Союза русского народа». В 1913—18 смотритель духовного уч-ща в г. Старица (Тверская губ.). В 1918 вернулся в Тверь. Привлекался к суду рев. трибунала за попытку дискредитировать Сов. власть, но был оправдан. С нояб. 1919 настоятель гор. кафедр, собора. В 1923 перешел в «обновленчество» (см. Обновленческий раскол). 14 мая 1926 хиротонисан в епископа Чел. (обновленч.). С 1927 архиепископ Вятский и Слободской (обновленч.). С 1929 митрополит Новгородский (обновленч.). Со 2 дек. 1931 (по др. сведениям, с 28 янв. 1932) митрополит Чел., глава обновленч. Чел. обл. церк. митрополи-танского управления. Был приписан к Симео-новской церкви Чел. Ему подчинялись обновленч. приходы Чел., атакже Бродокалмакского, Усть-Уйского, Шумихинского, Щучанского, Катайского, Бишкильского, Еманжелинского и Подовинного р-нов. В. собирал сведения о закрытии храмов в Чел. обл., о чем лично, совершив поездку в Москву в дек. 1934, проинформировал обновленч. Свящ. синод. Арестован 15 мая 1935, судим Чел. обл. судом по делу «контрреволюционной фашистской группы православного духовенства в городе Челябинске» и осужден на 10 лет ИТЛ. На одном из допросов заявил: «Раскол Русской православной церкви я рассматриваю как действия Советской власти, направленные к окончательной ликвидации церкви в России». 27 марта 1936 отправлен из Златоуст, тюрьмы в Ухт-печлаг НКВД. Реабилитирован 27 мая 1993.

 

Наследие старого - царские печати

В первые годы советской власти в вятской глубинке еще продолжали пользоваться царскими печатями. Видимо, в надежность новой власти верили не особо либо новых еще не было. 14 октября 1920 г. уездная газета "Красный пахарь" писала: "В Шойском лесничестве по настоящее время служит отпускным клеймом лесных материалов царская корона. Почему же при существующей власти в течение почти 3 лет лесничество не находит возможности приобрести соответствующее клеймо".

 

Шумиха

Шумиха - когда-то святое местечко в Уржумском уезде, недалеко от с.Рождественское, на ключе. В XVII веке здесь была найдена чудотворная икона Николая Чудотворца. Название Шумиха получила из-за мельницы построенной еще монахами Цепочкинского монастыря, где была найдена икона Николая Чудотворца. Как говорит народное предание, как только ее приносили в часовню она возвращалась на мельницу. Поэтому было две иконы-в часовне и на мельнице. По другой легенде икона плыла по р. Бую, ее достали двое нищих. Началось ее почитание. В XVIII веке была построена деревянная часовня. В 1884 г. построили добротную каменную часовню. Были и исцеления от образа. Часовня стояла на реке, каменная, квадратная, с усеченными углами в диаметре 5 саженей, с деревянной главою, покрыта железом, снаружи выбелена и внутри оштукатурена. Внутри находился резной вызолоченный иконостас с 10 иконами. 
Празднество происходило 7, 8 и 9 мая в честь иконы Чудотворца Николая, которая, очевидно, и приплыла по реке, но хранилась в храме с. Рождественского, кроме этих чисел. К этим числам собирались на поклонение перед этой иконой многочисленные богомольцы из Уржумского, Яранского и Малмыжского уездов. 
А вот что рассказала об этой часовне уроженка тех мест М.А. Третьякова: «На берегу Буя на возвышенном месте стояла часовня. Там каждый год в Николин день праздновалась Шумиха. Торговцы, главным образом из мари, окружали часовню своими товарами. Праздник был очень торжественным, площадь очень красивой. Вокруг дере-вья росли, а берега заросли ивняком. Вода здесь была целебная, которая исцеляла от болезней. Сюда привозили детей и больных, оставляли в дар деньги, шерсть, еду».
Продолжалось почитание шумихинского образа и в советское время, хотя мельницы давно не было. В первые годы советской власти пытались бороться с паломничеством на Шумиху. Сначала это делалось через прессу. В 1923 г. в газете "Красный пахарь" одной из первой о Шумихе вышла такая заметка:
"… У нас «Микола Чудотворец» очень популярен, особенно у мари и почитание его в Уржумском уезде вылилось в своеобразную местную форму, в почитание «Миколы Шумского».
Каждый год 9 мая по старому стилю народ целыми днями вереницами валит на Шумскую мельницу, находящуюся недалеко от села Вершинята. Там в старой мельнице висит вся облупленная и изгрызенная богомольцами икона этого святого, которая в старое время, якобы, сама явилась. Безусловно, ее подбросили попы для своего обогащения. Подбрасывая икону, они в расчете не ошиблись, т.к. популярность святого до сего времени ежегодно 9 мая притягивает массу богомольцев и богатая мзда сыплется в поповские карманы. Они выстроили там маленькую часовенку и широко торгуют именем «Миколы Шумского».
В 1930е богоборцы приступили к активным действиям. Часовня была разрушена. Однако народное почитание святого места продолжалось и пережило безбожную власть.
В начале 1990-х здесь был установлен поклонный крест. Существует паломничество на Шумиху и в наши дни, служатся службы. Ежегодно 22 мая совершается крестный ход.

Комлев А. «Микола Шумский» // Красный пахарь - № 38 1923 г.
На фото: один из праздников на Шумихе в 2000е годы.

 

Село Шора: наш маленький Париж...

В конце XIX-начале XX веков в селе Шора Уржумского уезда (сейчас п.Мариец) находился огромный стекольный завод. Разнообразная промышленность его была известна далеко за пределами и уезда и губернии. Самое интересное, что на производстве практически не было местных. Здесь работали лучшие мастера-стекольщики, искусные в своем деле, в большинстве своем из соседних губерний и европейских стран. Если посмотреть метрические книги села, можно убедиться, что прихожанами местной церкви были исключительно заезжие – из Казанской и Нижегородской губерний, немцы, австрийцы, чехи, поляки. Изредка попадаются и вятские имена мастеровых из города Вятки, Уржумского и других уездов. Наверно это было такое удивительное место, где звучала самая разнообразная речь – русская, немецкая, английская, чешская, польская… Здесь мастера из самых разных стран и разных религий делились своим опытом. Характерно, что всех их – православных, католиков, лютеран, евангелистов – объединял сельский деревянный храм. Другого выбора у них просто не было, и все ходили молиться и исправлять требы в русскую православную церковь. 
1 февраля 1910 г. родилась дочь у Антонина у «германского подданного уроженца Шмирда Христиана Христиановича Фридриха вероисповедания римско-католического и законной его жены Альвины Ольги Юрьевны евангелистическо-лютеранского вероисповедания». Крестными девочки стали крестьяне-рабочие из соседних уездов. Кстати, Фридрих довольно часто упоминается в метриках – жена у него рожала исправно. 
Жили немцы и австрийцы при заводе и во время войны. Видимо, их не притесняли. Например, 20 марта 1915 г. родилась девочка у «австрийского подданного Чамавской губернии Хабернского уезда с.Скуврова чеха Антона Альберта Шпиминэка католического вероисповедания». Примечательно, что жена его была русская православная – Пелагея Тимофеевна. Похоже, они познакомились уже здесь. 23 марта в церкви с.Шоры девочку окрестили с именем Лидии. Крестными ее стали Владимирской губернии г.Меленок мещанина Сергея Александрова Беляева жена Леонилла Карловна и австрийский подданный из города г. Доч-Брода Иван Игнатьевич Бургер. Бургеры тоже имеют свою историю. По словам потомков, Антон и Иван Бургеры приехали сюда из Петербурга в начале 20 века, здесь у них рождались дети. То были весьма уважаемые люди. Судя по документам, они были вызваны сюда вятским губернатором даже не из столицы, а из Австрии как искуснейшие мастера своего дела. В метрике за 1911 год о рождении сына Николая Антон Игнатьевич был назван весьма помпезно: «Австрийский подданный г. Вены мещанин, проживающий в Российской империи по билету Вятского губернатора, данному от 13 апреля 1911 г. за № 3467 Антон Игнатьев Бургер католического вероисповедания и законная жена его Мария Кондратьева». Судя по именам, братья не были австрийцами, а скорее всего – славянами. К сожалению, их дальнейшая судьба покрыта мраком неизвестности, даже для потомков.
А славян из других стран Европы здесь было немало. Например, были поляки и те, кого сейчас принято называть «западными украинцами». 28 декабря 1915 г. родилась дочь Нина у уроженца «Гродненской губернии Слонинского уезда Косовской волости с.Беловичи крестьянина Ивана Мартыновича Романова и законной жены Ольги Александровой». Девочка была окрещна уже в новом 1916 году. Крестной ее стала проживающего на стекольной фабрике Григория Павлова Пыркова жена Любовь Николаева Пыркова. Кстати, эта пара довольно часто упоминается в числе крестных, т.е. были очень уважаемыми людьми. Все мастеровые были в большой дружбе друг с другом, несмотря на всю свою разность. 
После 1917 года частная стекольная фабрика была национализирована и вскоре закрылась из-за неумелого руководства. Можно только догадываться, как сложилась дальнейшая судьба всех мастеров-иностранцев, приняли ли они участие в русской братоубийственной войне (известно, что в 1918 г. чехам, немцам и австрийцам путь на запад был закрыт, там бы их ждал неминуемый плен у союзников или мобилизация на войну). 
Кстати, насчет войны. Попалась и такая интересная запись, что 15 февраля 1916 года родилась дочь Антонина у «Петроградской губернии Шлиссебургского уезда Рябовской волости с. Ириновки крестьянина, взятого на войну Александра Васильева Степанова и законной жены Пелагеи Никаноровой». Хотя рабочие ставились хозяевами на бронь, это не уберегло Александра Степанова, и ушел он на фронт. Крестной девочки стала девица-иностранка Мария Константиновна Брун, уроженка Финляндской Санкт-Михельской губернии селения Иоанас. Впрочем, в данном случае интересны инициалы. Не тот ли это был Александр Степанов, 2 года спустя поднявший крупнейший антисоветский мятеж в том же Уржумском уезде? Как знать…

Справка о церкви села Шора: Каменная церковь, построенная в 1870 году стараниями Казанского купца 2-й гильдии, хозяина Николаевской хрустальной фабрики П.Е. Ульянова, располагалась у села Шора (в наши дни п. Мариец). Храм был однопрестольным, алтарь освящен благочинным — протоиереем Малмыжского собора Николаем Шибакиным в честь святителя Николая, архиепископа Мирликийского, чудотворца. В июне 1871 года был создан и приход, что закреплено печатью старосты Шоринского общества А.Н. Мамаева. Последним священником, служившим на приходе с 1893 года вплоть до закрытия церкви, был протоиерей Александр Увицкий.

Отец Александр был сыном известного священника Уржумского уезда Вятской губернии Сергия Увицкого. Тем не менее, священнослужителем стал не сразу. Получив образование, работал сначала учителем в земской школе, после рукоположения и назначения на приход по-прежнему выполнял обязанности учителя земской школы с. Шора. С 27 декабря 1899 года причислен к потомственному дворянскому роду, благодаря полученному отцом ордену Святого равноапостольного князя Владимира 4-й степени, дающего право на дворянство.

С 1905 года отец Александр возглавил комитет по строительству храма прихода села Хлебниково.

У отца Александра было пятеро детей. Среди них и Сергий Увицкий, выросший в п. Мариец и ставший впоследствии священнослужителем Екатеринбургской епархии. Первый раз отца Сергия арестовали в 1920 году. Его приговорили к заключению, но вскоре выпустили по амнистии. Второй раз был арестован в 1930 году. Отец Сергий Увицкий погиб 12 марта 1932 года в Белбалтлаге. 11 апреля 2006 года определением Священного Синода священномученик Сергий Увицкий был причислен к лику новомучеников и исповедников Российских. По благословению Высокопреосвященнейшего архиепископа Иоанна в октябре 2014 года в иконописной мастерской при Православном Центре г. Йошкар-Олы для храма п. Мариец была написана икона священномученика Сергия Увицкого.

Храм был закрыт в 1928 году и по решению советских властей здание церкви было передано под клуб ( С сайта Йошкар-Олинской епархии: http://www.mari-eparhia.ru/churches/village/mt/mariec/).

 

Клейма документов начала XX  века (архив ГА РМЭ)

 

Лев Толстой и Вятка 

В начале XIX века в Уржумский уезд прибыл впервые молодой офицер с необычной фамилией Депрейс. Звали его Николай Исаевич. Ранее он служил в коллегии иностранных дел и воевал в чине офицера гусар во Французской войне 1814 года (последняя война с Наполеоном). Отцом его был голландец Исай де Прейс, происходивший, в свою очередь, из семьи французских гугенотов, бежавших в Голландию от религиозных преследований. Он приехал в Россию в 1760 г. шестнадцатилетним юношей, да так и остался здесь на всю жизнь, а фамилия стала писаться на новый манер – Депрейс. Исай Депрейс поступил на военную службу, и судьба привела его в Вятскую губернию, где одно время он был воеводой г. Слободского. Он удачно женился на Н.Е.Левашовой, происходившей из старинного дворянского рода, которая владела большими поместьями в Вятской, Казанской, Уфимской и Симбирской губерниях. Одним из скромных ее владений были винокуренный завод и бумагопрядильная фабрика в д. Ошлань Уржумского уезда. Дети Депрейса и внуки также стали военными. Неизвестно, мог ли бывать во владениях своей жены сам родоначальник вятского рода Депрейсов, но известно, что дети их в основном жили в Казани, и в Ошлани, хотя и редко, но бывали. В Казани семья слыла известной. На балах и приемах в доме Депрейсов бывал еще молодой и мало кому известный Л.Н.Толстой, тогда студент Казанского университета; через свою тетку Юшкову он приходился родственником Депрейсам. Сыновья Николая Исаевича Петр и Николай участвовали в Крымской войне, там они могли познакомиться с Толстым. Кроме того, дальнее родство Депрейсы имели через ту же Юшкову с небезизвестными Лермонтовым и Салтыковым-Щедриным. Юшковы также имели несколько деревень в Уржумском уезде. 

Д.Козак."Уржум: два берега жизни"

Фото: фото с вятской "пропиской". Оно сохранилось в семейном альбоме одного жителя с.Шурмы Уржумского района, досталось от предков, а где или от кого они его достали - неизвестно. Возможно, Лев Николаевич мог бывать в гостях у родственников на юге Вятской губернии и оставлять свои фото на память...

 

Вятские Остапы Бендеры из 1917 года

В 1917 году «Крестьянская газета» сообщала, что 9 июня в с. Шурму прибыл некий «делегат с фронта», собравший многолюдный митинг и сказавший зажигательную речь. Начал он с того, что война, начатая царем и кучкой капиталистов, привела страну на край опасности, но спасти ее может только сам народ.Солдат призывал жертвовать на нужды армии хлеб, деньги, подписываться на «заем свободы». Шурмаки, расчувствовавшись от этих слов, начали жертвовать, отдавая неизвестному солдату самое дорогое. Учитель высшего училища А.Н.Владимирский отдал все, что имел: золотой нагрудный крест с цепью, оставшийся от отца-священника, золотую наградную медаль за многолетнее учительское служение и 50-рублевую облигацию военного займа. Женщины снимали с себя и отдавали солдату сережки, кольца, броши. Кто-то давал бумажные деньги, подавал заявления на «заем свободы», нес мешки с рожью и овсом. Поселяне дали дружное обещание свезти весь избыток хлеба на пристань. Собрав в Шурме такой обильный урожай, солдат-делегат уехал со всем добром восвояси, больше его не видели. Были ли он вообще солдатом, ушли ли в нужном направлении пожертвования шурмаков? Вопрос, конечно, интересный…

На фото: жители Шурмы начала XX века. Фото В.Воробьева

 

Девушка в белом 

В те страшные дни (война 1941-45 гг.) мы и наши родственники были эвакуированы в Кировскую область, в самую лесную глухомань. Здесь в первобытных тогда местах ходили невероятные слухи об "огненном человеке", который часто пугал жителей, не боясь залетать и в деревню.
- Это души неприкаянные бродят! - говорила бабушка и вздыхала : «Где-то Алексей сейчас мается ?..» (Алексей – репрессированный в 1937 году отец автора статьи).
Как-то раз мы с матерью возвращались ночью из соседнего села в нашу деревню Тимино. Мела поземка, и дорога во многих местах была занесена сугробами. Вдруг мама сжала мою ладонь: "Смотри, возле мельницы - огонек!" С плотного сугроба, на котором мы стояли, хорошо было видно темное здание с поскрипывающими от мороза и ветра крыльями, а внизу бесшумно блуждал голубоватый огонек, словно что-то выискивая в снегу. Волосы у меня под шапкой встали дыбом, по коже побежали мурашки. Тут в ближнем лесу завыли волки, и сделалось так жутко, как никогда. Вдруг огонек, словно заметив нас, выплыл на дорогу и остановился.Затем стремительно зигзагами помчался над снегами и рассыпался искрами возле леса. Волчий вой сразу же смолк. Немного постояв, мы с мамой бросились в деревню.
Бабушка, узнав, что с нами произошло, всплакнула и сказала: "Наверное, это душа Алексея вас от волков спасла". А позднее вечером к нам пришла соседка, молодая еще женщина, которую все звали Васихой. Так необычно в тех местах величали по мужу! За окнами бушевала метель. 
Отужинав картошкой и капустой, взрослые и мы, ребятня, забрались на широченную лежанку, и начались рассказы о страшных случаях. "Огненный-то» столб ударится о землю, и человек из него получается. Глядишь, муженек, о котором солдатка слезы льет, на ночь к ней вернулся, - рассказывала Васиха, - Конечно, плохого человека "огненный" и пуганет при случае.А другого и от волка спасет.Разное бывает".
- Какой он, "огненный"? - спросила ее моя бабушка.
- Люди бают, как абажур с бахромой.Сама-то его не видела. А хотела бы, - вздохнула Васиха.
От ее мужа Василия уже полгода не было вестей с фронта.

Владимир Константинов. Журнал «Окрошка», 2001 г. № 10

 

Кто церкви разорял – сильно пострадал

По делам нашим…
Как известно, истинность любой религии может быть доказана наличием и числом чудес, которые могут свидетельствовать о её истинности. Особенно много таких чудес было зафиксировано за тысячелетнюю историю христианства (плачущие иконы, стигматы, явления ангелов, святых, Пресвятой Богородицы или вспомним великое чудо XX века как «Зоино стояние», когда девушка Зоя стала танцевать с иконой Николая Чудотворца и окаменела на несколько месяцев). Об этом был снят фильм «Чудо. Любопытно, что в таких мировых религиях, как ислам и буддизм, за всю многовековую историю не было зафиксировано никогда ни одного чуда. Выходит, наша христианская вера самая истинная, доказанная огромным числом чудес проявления Божественной воли.
О христианских чудесах написаны сотни статей и десятки книг. Я же остановлю своё внимание на чудесах, происходивших в обычных сельских храмах Кировской области, в частности на таком явлении, как случаи Божественной кары. Как гласит христианская религия, божественное воздание ждёт любого человека в иной, загробной жизни, но, как видно, иногда чаша Божественного терпения проливалась уже при земной жизни того или иного человека, как правило, какого-нибудь ярого безбожника, а возможно, и для назидания других. Может быть, это случалось и потому, что эти люди уже при жизни были прокляты не только Богом, но и людьми, своими современниками. И проклятые небом и землей, умирали иуды земли русской в страшных мучениях. Такому наказанию в годы гонений на Веру Православную подверглись многие из тех, кто закрывал и разрушал христианские храмы. Свидетельством этому служит множество примеров, хотя кто-то, может быть, и назовёт их простыми совпадениями, но слишком уж закономерны были эти «совпадения», чтобы быть простыми случайностями…
В селе Лаж Лебяжского района Кировской области стояла когда-то и радовала глаз величественная Троицкая церковь. В 1937 году районное руководство, следуя указке сверху, решило эту церковь в числе других храмов закрыть и разрушить, но никто из селян даже за большие деньги не захотел взяться за поругание своей святыни. Тогда в селе жил один-единственный пьяница на весь колхоз, который нигде не работал. Шабашки сшибал, тем и жил. Звали его Мишка, а кликали Мамень. Партийное руководство с надеждой кинулось к нему – выручай, мол, Михаил Иванович, колокола надо сбросить с церкви, и деньги большие сулят – в пятьсот рублей тогда оценивалась такая работа. А пьянице почему бы и не взяться за такое дело, он и совесть-то свою уж давно утопил в вине.
За свою работу Мамень получил хорошие деньги, да не в прок они ему пошли. Как-то был он пьян и по какой-то нужде поплелся за вином в соседнюю деревню Гаврюшата. Как потом в народе иронизировали, вина ему в Лажу не хватило. Дорога проходила через поле, а в ту пору разыгрался как раз нешуточный буран, но пьяному, как известно, море по колено. Потом нашли его замерзшим в поле. Так кара Божия настигла человека, посягнувшего на святыню.
В селе Мелянда того же района мужики, участвовавшие в снимании колоколов с церкви, по странному стечению обстоятельств, все погибли на войне. Так, мужичок, по указанию начальства разбиравший церковную ограду, погиб в первый же месяц войны.
Крест с церкви сбрасывал пацан-комсомолец 18-ти лет. За это его настигла страшная кара – как-то залез на печь погреться да там и изжарился, хотя печь рассказывают, была не особенно горячая. Свидетелями этому диву были многие селяне. 
Интересно, что в селе Красном этого района все мужики, разрушавшие церковь, тоже погибли на фронте, да, наверное, и в других местах такая же была закономерность. На фронте безбожники, видать, погибали первыми – они же от Бога отказались…
В закрытой Меляндинской церкви решено было сделать клуб. Прошло первое выступление. Намечалось второе, но осуществиться ему было не суждено. Помешал этому святотатству сам Господь. Как-то вечером пришли сюда клубовские работники, стали открывать бывший храм. Открывают, да отчего-то не могут открыть. И вдруг – что такое? – в пустом здании церкви раздался шум, грохот, гул страшный прошёлся по церкви, и окна осветились странным светом. После всё смолкло, будто ничего не было, но свидетелей подобного явления было множество. Люди побоялись зайти в церковь. Пришло начальство, но ни угрозы, ни окрики никак не подействовали на не шутку перепуганных людей. Никто не захотел в сгустившейся темноте зайти в пустующий поруганный храм. Тогда решили здесь поставить дежурных до утра, а потом детально разобраться: может, кто-нибудь залез в церковь и учинил с людьми такую шутку? Разумеется, когда утром церковь открыли, в ней никого не оказалось.
После этого случая никто больше не захотел ходить в клуб, устроенный в церкви. Клуб открыли в другом месте, а в церкви устроили сначала зерносклад, а потом машинную мастерскую. Снова разрушали церковное здание, но и это не прошло даром – мужики, участвовавшие в разборке церкви, потом все почти утонули. Только из соседней деревни Шишкино утонуло 9 человек, ломавших церковь в Мелянде.
Тут ещё легко отделались – в других местах у людей, плясавших в подобных клубах, иногда и вовсе ноги отнимались. В селе Вотском Лебяжского района клуб был устроен в бывшем доме священника, а облачения батюшки тоже пошли «по назначению». В клубе любил дурачиться сын председателя колхоза, закрывшего церковь. Он наряжался в священническую ризу, брал в руки кадило и носился с ним по клубу, когда собиралась молодёжь, а один раз проделал такую шутку и в Пасху. Может, это случайность, а, может, и нет, но впоследствии вся семья председателя после переезда в город Свердловск задохнулась то ли от утечки газа, то ли от дыма во время пожара. Свидетели этому были.
В соседнем селе Ветошкино после закрытия красивейшей белокаменной церкви тоже были отмечены чудеса и случаи Божественной кары. Колокола с церкви сбрасывали заезжие комсомольцы. Смотревшие на это верующие бабушки не скупились на обещания, сквозь зубы цедили: «Слететь бы тебе да убиться!» И проклятия сбылись. Рассказывали, вскоре парень, сбрасывавший колокола, уже в другом месте слетел с колокольни вместе с колоколом и разбился насмерть. У него осталось два сына. Один сын тоже умер, а семья подчистую разорилась. При закрытии церкви один мужик побежал большую икону топить в реке, а бабы стали отнимать её у него, но он все же сделал свое дело. Впоследствии он лишился руки, осуществившей такое святотатство. Мужик этот ещё легко отделался. Так, в соседнем селе Байса Уржумского района уже в 1962 году один мужичок при закрытии храма пилил и сбрасывал крест с церковного купола. Сбросив крест, в насмешку над верующими он расставил свои руки на манер бывшего креста. Спустя несколько лет при взрыве котла в кочегарке, где он работал, ему начисто оторвало обе руки…
Вскоре после закрытия ветошкинской церкви как-то утром проходившие мимо женщины услышали доносившееся из неё тихое пение. Они остановились и прислушались. Пение действительно доносилось из алтаря церкви. Самое поразительное заключалось в том, что церковь была закрыта, и в ней не могло никого быть. Женщины посчитали, что в поруганном храме поют сами ангелы. Одна из них рассказывала: «Пойдём мы на луга коров колхозных доить, встанем к воротам, где алтарь был, уши приложим и слушаем. И мы все слышали: как будто поют. И ведь церковь закрыта давно уже была». Потом это чудо повторялось ещё несколько раз. Свидетелей ему было несколько сельских женщин.
В селе Лебяжье при закрытии церкви следующий случай был. В церкви все иконы на дереве были. Руководство распорядилось их использовать на дрова. Платили за это дорого, так как никто не шёл на такое святотатство. Один мужик соблазнился деньгами и согласился колоть иконы, хотя он и не был безбожником. Вскоре после этого он стал болеть тяжело и говорил родным: «Это меня Господь наказал, за то, что иконы колол». С тем и умер.
Вот что рассказывают в народе о закрытии церкви в селе Круглыжи Свечинского района Кировской области:
«Был у нас какой-то психованный. Так он даже на колокольню к самому кресту с козой ходил. В праздник вот: в Иванов день, в Михайлов. Все: «Вон Миша, Миша пошёл». К самому куполу, на верх на самый. И козу за собой ведёт. Все ведь окружат церковь-то. Народу собиралось много в селе. Но он убился, этот мужик. Он колокола сбросил. Он крест оттуда снял. А убился, как сказать… Как с полатей упал и убился. Разбирали уж церковь. Невысоко и упал. Видимо, на цементный пол. Убился. Ненормальный был…»
«… Все эти дураки местные собрались, нищета, неохота-то кому работать и давай вот это самое-то – колокола сбрасывать с неё. А всем селом церковь строили. Начали колокола сбрасывать. И вдруг Кузя или кто полез-то сбрасывать. Сорвался и всё, сразу упал и мокрое-то место. Вот так вот».
Вот что вспоминают старожилы о закрытии церкви в селе Старица того же района:
«… Дядька рассказывал: сбивал колокола – у него потом ноги отнялись. Не нашлось больше людей таких. Кресты всё-таки. Крест ветром повернуло: молнией ударило… Церковь наша была Троица. Когда колокола снимали, мало кто выискался. Кто сбросит колокола, большие деньги снимали. Так Бог их потом наказал. Ваня-то Ефименко, его Бог покарал. Только он спустил их, так у него ноги не стали ходить. И ещё немного пожил и умер».
До сих пор речь шла о рядовых безбожниках, по приказу властей сбрасывавших колокола и кресты. Разбиравших церковные стены, за что их постигало неизменно божественное наказание. А что случалось с теми, кто отдавал эти приказы? Судьбы сильных мира сего ненамного отличались от судеб их подопечных, точнее говоря, заканчивались одинаково – расплатой за святотатство. За примером далеко ходить не надо, если вспомнить биографию дедушки Ленина, объявившего войну Православной вере: изъятие церковных ценностей было осуществлено по его приказу в 1922 году. А вскоре после этого он превратился, говоря медицинским языком, в «растение» и скончался в мучениях.
Вот какую поучительную историю жизни рассказывала мне пожилая жительница села Окунево Лебяжского района:
«Закрывал церковь здесь Яков Ерофеевич Колесников из деревни Симашонки, ходил по деревням, проводил собрания, собирал подписи. Пришёл к нашим соседям в деревню Гари, собрал собрание. А тогда все голосовали, все имели голос – и старые, и малые. А нас старухи научили: не голосуйте, не бойтесь. Мы на полатях были, когда он пришёл.
Яков говорит:
- Вам чё, церковь надо? Вы против власти пошли?
А мы говорили:
- Мы не против власти, нам церковь не мешает.
Мы не голосовали, а он нас запугивал: мол, отвечать заставят. Может быть, человек 10 проголосовало, а все равно церковь закрыли, в районе он добился. Все его проклинали.
Он был крестьянином, потом партийным стал. Это был мужчина высокий, стройный, молодой. Лицо, сказать по-старому, корявое. Семья у него была 5 детей – 3 девки и 2 парня. Деревня ихняя на реке Лебедке, домов было мало. Не было и 9. Домешки очень плохие, бедные, а нищие были в каждом доме.
Потом он уехал в Малмы (за Пермью), жил с сыном, а сын не больно хорошо его держал и отравился он. Отравляли дома мух, говорили – он нарочно отравился, сам зашёл. Господь-то увидел сам и такую смерть дал».

Д.Казаков. Газета «Завалинка» № 13, июль 2010 года.

На фото: разорение церкви в Яранске. Фото предоставлено М.Кожиновым

 

Лебяжье. Возрождение духовности

В солнечный день 18 мая 1993 года в поселке Лебяжье, что привольно раскинулось на правом берегу р. Вятки, произошло знаменательнейшее событие в его истории – впервые после долгого перерыва на его тихих улочках вновь зазвучал голос священнослужителя, священника г. Советска о. Петра Ковальского, совершившего в поселке первую за последние пятьдесят лет божественную службу и освятившего деревянное здание будущего храма.
Здание для церкви, когда-то принадлежавшего каменному красавцу-храму, взорванному в 1930-е годы, верующие с боем отвоевали у местного быткомбината. Прихожане «сражались» за здание отчаянно. Только за открытие молитвенного дома в поселке было собрано около тысячи подписей со всего Лебяжского района, а в самый ответственный момент верующие даже выходили на ночные дежурства, охраняя свою возрожденную духовную святыню. А что там было охранять – голые дощатые стены, бумажные иконки с календарями вместо настоящих образов, селедочные консервные банки, обклеенные фольгой, вместо бронзовых подсвечников, свечи, которые ставили прямо в песок – вот и все первое убранство вновь воссозданного храма. С этого начиналось возрождение прихода в Лебяжье, зарегистрированного 24 декабря 1992 г.
Сколько всего было за эти первые 15 лет приходской истории – возникновение великолепного деревянного храма, вновь возрождение его после пожара, как Феникса из пепла, уже в каменном стиле, первые общины верующих и вновь воссозданные молитвенные здания в глубине земли Лебяжской, ее первые священники, первые богослужения и вновь возникшие из глуби времен местные православные празднества и традиции, наконец, обращение лебяжан к своим истокам – своему славному православному прошлому, воплотившееся в краеведческой литературе.
Возрождение духовности в Лебяжье навсегда будет связано с именем замечательной женщины – Таисии Александровны Волгаевой, благодаря трудам которой и состоялось оное возрождение. И, кто знает, не будь ее, возник бы вообще в поселке первый храм? Ведь все, что мы сейчас имеем, мы имеем главным образом благодаря ей…
Вятский журналист С. Шешина так писала о. Т. А. Волгаевой на страницах газеты «Вятский край»:
«Зачем? Зачем она, тридцать лет проработав в аптеке и выйдя на пенсию, не знает покоя? Зачем бегает она в лесхоз и «Заготзерно», выпрашивает тес и транспорт? Зачем ночами не спит, как все-таки привести в порядок алтарь да сделать нормальный вход в церковь? Зачем переживает она, что мало люди жертвуют на храм, и радуется самой малой дани, и скрупулезно записывает в тетрадку каждый рубль? Зачем собирает она пенсионерский хор и сама поет вместе с ним на концерте (благо в самодеятельности много лет), а выручку убеждает перечислить на благое дело? Зачем разыскивает она старые церковные книги и читает о престольных праздниках?..» 
На эти вопросы ответ писала сама Таисия Александровна на страницах районной газеты в своих публикациях:
«…Сколько мы выстрадали в годы войны: голод, потери родных и близких. Восстанавливали разрушенное хозяйство, строили дороги, отрабатывая гужповинность, женщины пахали землю плугом, впрягаясь вместо лошади, строили в Лебяжье водопровод, школу, поликлинику. Для своих организаций заготавливали дрова, не требуя за это плату. Разве мы, старые люди, не заслужили для себя покоя и утешения духовного?... Молельный дом нужен не только пожилым, но и молодым, которые не против приобщиться к духовному возрождению. Молельный дом нужен не только для верующих. В нем будут встречать престольные праздники, венчать молодых, крестить младенцев, отпевать усопших. Возрожденный к жизни молельный дом станет местом утешения.
А мы, люди старшего поколения, обязаны сделать все, что в наших силах: привить детям, юношеству и взрослым, лишенным религиозного воспитания, добрые начала, укорениться в христианской вере.
Все верующие и неверующие должны знать заповеди церкви: мы живем на одной планете, обязаны понимать и уважать друг друга, быть милосердными. Все это нужно для блага каждого, для мира, благополучия и счастья».
Эти золотые слова – вроде духовного завещания, оставленного Таисией Александровной нам, грешным ее землякам, нынешнему и следующим поколениям лебяжан, которые будут еще долгие годы и века вспоминать добрым словом тех, кто стоял у истоков возрождения нашей духовной культуры, тех, кто помогал созидать его первые храмы…
Отрадно то, что Т. А. Волгаева смотрела не только в настоящее и будущее, но и в прошлое – славное Православное прошлое земли Лебяжской, а ведь без знания прошлого, как известно, будущее построить невозможно. Она стала одним из первых краеведов, заинтересовавшихся историей Лебяжской церкви и судьбами ее служителей. Начав последнее уже в достаточно пожилом возрасте, Таисия Александровна сделала первые списки священников с. Лебяжья, имена которых старательно выписывала из старинных церковных книг (дополненные эти списки всех священников нашего края приведены в последней главе книги), и так заветно, затаенно мечтала найти родственников расстрелянного батюшки о. Василия Несмелова, судьбу которого приняла как родную. Она и знала-то о нем лишь его имя и дату мученической кончины, но сердце ее словно чувствовало, что этот человек святой, действительно прославленный зарубежной Православной церковью в лике новомучеников Российских.
Сама Таисия Александровна так говорила о своем интересе к церковной истории родного края:
«Работала в аптеке, а историей всегда интересовалась – деревнями, именами их, людьми. Пораньше бы занялись краеведением – не было бы таких разрушений.
Дед мой был церковным старостой в деревне Ключи. Священники часто к нам заходили. Разрушали церковь – бабушка плакала. Кое-что из утвари церковной увозил мужик в Кырчаны, и была тут особо почитаемая явленная икона. Дед доверился мужику и посоветовал: «Ты спрячь ту икону и привези домой обратно». И мужик, хоть был коммунистом-атеистом, деда послушался. Знающие люди потом говорили: «Икона на его доме светится…
В нашем районе из 10 церквей не осталось ни одной. Все разрушены, поруганы, все имущество церковное уничтожено. Не измерить миллиардами нанесенного религиозным объединениям ущерба. Веками строились церкви, по крупицам собирали средства, кирпичик к кирпичику укладывали руками, возводя храмы Божьи. Строили прочно, красиво, а мы даже не оставили на память труды наших предков…
Десятилетиями многие из нас не слышали слова Божия, ничего не знали о вере, церкви и о Христе. Русская эмигрантка из Швейцарии Валерии Даувальдер – художник, композитор, поэт и писатель, глубоко верующий православный человек, выступила в Успенском соборе Трифонова монастыря и отметила, что в России ее горько поразили разрушенные храмы. Нельзя разрушать красоту и православную веру русского народа безнаказанно. Любое варварство рано или поздно оборачивается духовным кризисом нации»....

На фото: новый храм в старинном селе

 

Обители южной Вятки

Иоанно - Предтеченский Жерновогорский мужской монастырь: основан в 1594 году. упоминается в актах 1609 года, когда был раззорен и сожжен восставшими крестьянами. Позднее восстановлен и вновь сожжен восставшими. В период с 1668 года по 1690 год переведен в слободу Кукарку и стал называться Покровским монастырем, а на месте бывшего монастыря осталось село Жерновы горы.

Покровский Кукарский мужской монастырь: основан в середине XVII ст., настоятели известны с 1658 года. Около этого же времени возникла и монастырская Покровская церковь, действующая в городе поныне. По версии краеведа П.Осташева в Покровский монастырь был преобразован переведенный в Кукарку Иоанно - Предтеченский монастырь. В 1764 году упразднен, церковь обращена в приходскую.

Успенский Кукарский женский монастырь: основан около 1678 года. Упразднен в 1740 году, монастырская церковь обращена в приходскую, действует в городе и поныне.

Спасо – Преображенский Цепочкинский монастырь: основан в 1624 году, старцем Нифантом, оформлен территориально. В 1669 году владел 9 деревнями с числом 54 дворов, в которых проживало 195 крестьян, духовно ему подчинялось 9 церквей (одной из них могла быть и Лебяжская).упразднен в 1764 году. монастырская церковь преобразована в приходскую. До революции в ней сохранялись реликвии – частицы мощей святых угодников, присланные в дар с Афона, иконы, подаренные Казанским митрополитами, крест, сооруженный в конце XVII ст. и др. ежегодно 21 августа на место бывшего монастыря совершается крестный ход из г.Уржума.

Николаевский Куженерский женский монастырь: община зародилась в 1896 году, около ключа, которому черемисы приписывали целебные свойства, в 7 верстах от с. Куженер. Разрешение на основание монастыря было преподано Вятским владыкой Алексием и обер – прокурором св. Синода К.П.Победоносцевым; огромную финансовую помощь оказал Яранский купец Ф.Я.Рощин и завещал огромные суммы после кончины (погребен в 1916 г. около алтаря храма). На 7 десятинах при монастыре были: трехпрестольный храм, «странноприимный дом», школа для детей. За всю историю обители в ней была одна настоятельница – игуменья Людмила, несколько инокинь и множество послушниц. В начале 1918 года монастырь закрыт и в последствии практически полностью разрушен; последний священник о. Димитрий Макматов расстрелян 14 ноября 1938 года.

 

Падение Казанского ханства и заселение русскими людьми южной Вятки

Активное освоение русскими людьми южной Вятки, входившей в состав т.н. «луговой стороны» (так называлась часть Казанского ханства, заселенная «луговыми» мари), началось после падения Казанского ханства. Вятские марийцы не входили непосредственно в его состав и находились только под номинальной властью, но политически и экономически зависели от него. Трудовая часть марийского населения состояла из ясачных людей – «кшиляр», и положение их мало чем отличалось от положения рабов – «кулов». С ясачных крестьян взималось около 20 различных податей и повинностей. Главный налог – ясак, по словам дореволюционного историка Перетятковича, составлял полуполтину со двора. Он собирался представителями из марийцев или татарскими мурзами. В случае недоимок татарские ханы посылали к неплательщикам вооруженные отряды. Эти тогдашние «налоговые инспекторы» жестоко расправлялись с должниками, уводили скот, а также детей и женщин, которых продавали в рабство на невольничьих рынках. Кроме всего этого марийские крестьяне выплачивали налоги своим собственным князьям, участвовали в военных походах, не мало страдали от междоусобной борьбы за власть, раздиравшей ханство. Не удивительно, что марийцы желали войти в состав Российского государства. Они впервую очередь желали мира и ослабления экономического гнета, наложенного на них и своими и чужими.
Князьям же, управлявшим своим народом, было мало дела до его страданий. Они являлись верными союзниками Казанского ханства, были заинтересованы в его захватнической политике и принимали в ней самое непосредственное участие. По преданиям мари, некоторые князья даже входили в ханский совет – карачу, участвовали в Курултае, решавшем вопросы «государственной жизни» (здесь можно вспомнить фильм «Ермак», где подобный совет из подчиненных хану вельмож хорошо показан) и жили в г. Казани. К примеру, 14 августа 1551 г. марийские князья в числе других инородческих вельмож участовали в Курултае, обсуждавшем вопрос о передаче Москве горной стороны Волги. К этому времени ханство так ослабло, что вынуждено было отдать могучему соседу эту территорию, отсрочивая свой неотвратимый конец.
Нередко участвовали марийцы в набегах казанцев на русские земли. В ответ на такие действия русский царь, в то время еще отец Ивана Грозного Василий III, предпринимал походы против казанцев, но они носили переменный успех. К примеру, в 1506 г. татары и марийцы нанесли большое поражение русскому войску. Русская летопись описывала это так: «И разгневася Господь против русских воин, отняв у них храбрость и мужества, и дал Бог поганому царю храбрость и мужества. В третий день пришествия силы русские к Казани, в 2 часа дни, отвори царь врата градные и выехав с 20000 конными, а с 30000 пешцов, черемисы злые и нападе на полки русские. Русским же воям всем спящим от труда пушного опочивающим, - и храбрых человек сердца, без помощи Божия, восколыбашася, мягчае женских сердец, слабейша, и поедеша их всех мечем толикое множество, аки класс, юнош младых и средовечных мужи. И покрыся лице земли трупьем человеческим, поле Арское и царев луг, кровию черленившеся». 
Поэтому казанские ханы продолжали делать дерзкие набеги на окраинные русские земли. Только за время правления Ивана Грозного они совершили около 40 таких походов в т.ч. на Вятку. Эти набеги татар, в конце концов, достали русского царя, и он начинает серьезную военную кампанию против Казанского ханства. Последовало несколько опустошительных походов в сторону Волги. Путь войск пролегал через земли горных марийцев. Профессор Фирсов пишет, что «в 1468 г. московские князья напали на марийскую землю и подвергли ее сильнейшему опустошению. Много было перебито мари, некоторые сгорели в запаленных русскими селениях. Немало марийского народа было взято в плен; если не все можно было захватить с собой, то это уничтожалось, скот избивался». В следующем году такой же поход был предпринят государем по р. Вятке, на территорию, где жили луговые марийцы.
Несмотря на это, марийцы оставались предрасположенными к русскому государству и в числе других нерусских народностей ханства сыграли свою значительную роль в решающем походе царя Ивана Грозного на Казань. В начале августа 1552 года на реке Суре русских встречали сотни посланцев от местных народов, в т.ч. от горных марийцев. Горные мари, жившие непосредственно на территории ханства, наиболее испытывали его гнет и за помощь в избавлении согласны были простить русскому царю даже опустошительные походы через свои земли. «Черные люди», как называли татары подвластное им местное население, кормили местных русских воинов, дарили и продавали им продукты своего хозяйства и ремесла, строили переправы, были проводниками в незнакомых местах и добровольно вливались в русское войско. В одной из летописей сообщалось: « А в третьем полку многие горные люди, князи и мырзы и казаки и черемиса и чуваши». Н.Никольский в своей «Истории мари» пишет о марийском князе Атулае, который присоединился к войску московского государя: «Атулай понравился Грозному, и последний вверил ему часть своих людей для завоеваний по берегам р. Белой, а потом вернулся в свою отчизну, где и прожил до самой смерти».
У марийской же знати симпатии, напротив, были к Казанскому ханству. Большинство марийских князей, преимущественно из луговых мари, преследуя свои цели, во время осады Казани не изменили казанскому хану и помогали ему в войне с русским царем: часто беспокоили его войска, нападая с «луговой стороны». Как пишет священник Федор Егоров в своей книге по истории марийского народа, «луговые же мари в это время начали принимать все меры, чтобы отклонить горных сородичей от преданности Москве; это им удалось: все горные начинают действовать против Москвы». Поэтому государь был вынужден выставлять заслоны по дорогам и, чтобы обезопасить свое войско с тыла, направлять карательные отряды во главе с князьями А.Б.Горбатым и С.И.Микулинским «на многие места… и повеле воевати». Так в ходе войны с местным населением были заняты русскими войсками Арск и вся Арская сторона. Кроме того, были подавлены антирусские восстания марийцев и убито 500 представителей знати в других местах «луговой стороны». Современник так описывал один из этих походов: «И быша убиения человеческая велика, и кровми полияся варварьская земля; блата и дебри, езера и реки намостишася черемисскими костьми». 
Так осажденная Казань была лишена помощи со стороны вассальных князьков, и это облегчило ее взятие русскими войсками 2 октября 1552 г. Интересно, что последние казанские ханы Шах-Али и Едигер-Магмед сами перешли на сторону русского царя еще до падения своей столицы, а Шах-Али принял даже крещение. Впоследствии они оба верно служили Грозному при его дворе. После взятия города в плен в числе прочих были захвачены 7 «черемисских воевод», 300 сотников и 5 тысяч простых воинов из марийцев, которых публично казнили у городских стен в назидание другим. Кроме того, были истреблены почти все остальные защитники Казани и ее простые жители, а женщины и дети выведены из города и обращены в холопов. Город обезлюдел и был разграблен. Современник так описывал казни защитников города: «Инех около града на колья посади, а инец стремглав за едину ногу повешати. Инех за выя. Онех же оружием убиша на устрашение казанцам». Такого рода действа были в духе того времени и самого царя Ивана. Жестоко расправившись с неугодными, он щедро наградил тех марийских князей, которые своевременно перешли на его сторону. Например, князь Акпарс получил в награду за службу в удел землю и леса и дарованную царем серебряную чашу с изображением суда царя Соломона.

 

К посту о заводе в Шоре: рабочие

Сегодня сделан список рабочих завода Шоры из других губерний и иностранцев, которые упоминаются в метрических книгах за 1911-1913 гг., без учета местных и рабочих из других вятских уездов. Список получился обширный, но, конечно, неполный, т.к. в основном это люди молодого и среднего возраста, которые вступали в брак и рождали детей, но, разумеется, на заводе трудилось немало рабочих и более зрелого возраста, о которых сведений пока нет. Удивляет, сколько здесь трудилось рабочих из различных губерний европейской части страны - Казанской, Владимирской, Астраханской, Костромской, Смоленской и других. Примечательно, что не было никого из Предуралья, не говоря уж об Урале и Сибири. Особенно много было рабочих из Казанской и Владимирской губернии (они были распределены в списке даже по уездам). Нередко некоторые приезжали целыми семьями и с односельчанами. Социальный состав был также разнообразный - крестьяне (часто безземельные), мещане и даже один купеческий сын. А вот иностранцев было очень мало. По всей видимости, это были крупные специалисты своего дела, которых специально приглашали из Европы - это уже описанные в статье немец Фридрих, братья-австрийцы Бургеры, чех Шпиминэк и поляк Романов. Примечательно, что у некоторых были жены с русскими инициалами, т.е. они обзавелись семьями уже в России.
Вот, например, какие рабочие работали в Шоре из одной только Казанской губернии:

Г.Казани мещанин Михаил Иосифович Кабатов и Лидия Модестовна 
Г.Казани купеческий сын Константин Николаевич Таланцев и Вероника Макеевна
Г.Казани мещанин Павел Иванович Подмарев и Мария Ивановна
уезда с. Хатни кр. Иван Николаевич Федотов

Арск: мещанин Михаил Михайлович Павлов и Александра Исаевна 
мещанин Николай Дмитриев Ворожцов и Апполинария Сергеевна
мещанин Иван Ефимович Сырцов и Степанида Трофимовна
мещанин Василий Дмитриевич Коротков и Анна Ермолаевна
мещанин Василий Федоров и Мария Герасимовна
мещанин Семен Александрович Коротков и Анастасия Филипповна
мещанин Гавриил Михайлович Павлов и Мария Гурьяновна
мещанин Павел Александрович Коротков и Евдокия Кузьминична
мещанин Василий Павлович Федоров и Феоктиста Евдокимова
мещанин Сергий Тимофеевич Яковлев и Александра Петровна

Мамадышский уезд
Новочурилинской волости д. Новых Ключей кр. Ефим Иванович Иванов и Анна Александровна
С. Никифорова кр. Василий Назаров
Седельковской волости д. Старой Токмаклы Иван Ильин Ершов и зж Евдокия Ефимова

Свияжский уезд
Г. Свияжска мещанин Василий Степанович Козлов и Людмила Александровна
Г. Свияжска мещанин Николай Ефимович Козлов и Акилина Николаевна

Спасский уезд 
С.Левашова кр. Андрей Степанович Прытков и Акулина Сергеевна 

Царевококшайск и уезд
Царевококшайска мещанин Петр Алексеев Князев и Анфиса Андреева
с.Петровскогокр.Александр Сергеевич Сенадских и Евдокия Филипповна
с.Покровского кр.Нестор Егоров Малинин и Евдокия Васильевна
с.Покровского кр. Алексей Михайлович Жуков и Таисия Ивановна
с.Петровского кр. Сергей Никанорович Носов и Екатерина Максимова
с.Петровского кр. Александр Иванович Мельников и Елена Ефимовна
С.Анатова кр. Василий Михайлов и Любовь Михайловна

Цивильский уезд
Д.Александровки кр. Арсений Дементьевич Молчанов и Варвара Степановна

Чистопольский уезд
Г.Чистополя мещанин Виктор ЕрмолаевичСлепцов и Параскева Алексеевна
Г. Чистополя девица Евдокия ВикторовнаСельцова
С.Токмакова кр.Филипп Ильин Ершов и Екатерина Ивановна

Более полный список рабочих (известных) размещен на сайте: http://urzhum-uezd.ortox.ru/urzhumskijj_uezd/view/id/..

Все это говорит о том, что на заре 20 века в маленьком вятском селе Шора было более чем солидное стекольное производство... Кстати, посмотреть образцы производства этого завода можно в музее ГУЛАГа г.Йошкар-Олы. Стекло очень хорошего качества и красиво расписанное.

 

Почти по Пукиреву...

В старину разновозрастные браки не были редкостью. Иногда разница в возрасте между женихом и невестой была очень большая. Часто причиной этого была бедность родителей невесты или сиротство. Так было и у русских и у марийцев. К примеру, 26 сентября 1905 г. в церкви с.Елеево Уржумского уезда состоялось венчание новокрещеного марийца Сергея Николаевича Колпакова и девицы Матрены, дочери умершего отставного солдата-марийца Ивана Ефимовича. Жениху было 37 лет, невесте - 20... Очевидно, что сиротство девушки побудили ее выйти замуж с такой разницей в возрасте.

 

Якаевы. Первое упоминание

1905 г., приход церкви с.Елеево Уржумского уезда.

4 февраля д. Вочармы крестьянин из черемис Яков Никитин Якаев вторым браком 33 лет
Сернурской волости, Юледурского прихода д.Н. Ляжнура умершего крестьянина из черемис Даниила Григорьева вдовы Иулиании Григорьевой дочь девица Параскева 22 лет
По жениху: с.Елеево крестьяне из черемис Илья Степанов и д. Вочармы из черемис же Александр Космин Якаев
По невесте: крестьяне из черемис д.Тамшинери Михаил Трифонов и с.Елеево кр. из черемис же Михаил Тимофеев Лошкин
(архив ГА РМЭ).

До этого марийская фамилия Якаевы не встречается. Это первое упоминание о ней. Примечательно, что одни представители ее получили раньше, другие позже. В чем-то заключалась такая разница...
Здесь, как видим опять параллель между сиротством невесты и разновозрастным браком.

 

Быль о том, как житель Вятки на марийке женился...

Сначала обратил внимание на эту запись в метрической книге потому, что упоминался житель г.Вятки, затем удивило, что невеста его была марийка (а браки между русскими и марийцами были очень редки) и разница в возрасте. Все в этой русско-марийской свадьбе было необычно...
Итак, в 1901 г. в селе Елеево Уржумского уезда по каким-то причинам жил потомственный почетный гражданин Василий Константинов Романов потомственный почетный гражданин г.Вятки Василий Константинов Романов, 34 лет. Что побудило его приехать в это маленькое марийское село, за сотни верст от Вятки, мы уже никогда не узнаем. 25 мая вятчанин впервые женился, это был его првый брак. Избранницей его стала "с.Елеево умершего солдата из черемис Василия Родионова жены Агриппины Васильевой незаконнорожденная дочь девица Анна Лаврентьева Прозорова православная..." Девушке было 19 лет. Как видим. дочь марийской вдовы носила вполне русскую фамилию, так что можно предполагать, она могла быть и не вполне марийкой. Поручителями жениха и невесты на свадьбе были одини марийцы, правда, не крестьяне, а учителя сельских училищ в Елеево, Тамшинере и Руяле, а также бывший солдат Сидор Николаевич. Остается предполагать, увез ли в Вятку свою суженую Василий Константинович или остался с ней здесь...

 

Мы ищем родственников священника Малопургинской церкви Александра Дмитриевича Нагорных. Он был репрессирован в 1930 г.

В одном из Протоколов допроса он указал, что у него имеется жена Ольга 47 лет, сын Николай 13 лет и дочь Людмила 9 лет.

Мы установили, что его сын Нагорных Николай Александрович, 1916 г.р. умер в Ижевске. Его внук Нагорных Владимир Николаевич 1959 г.р. умер в Ижевске. Напишиите мне, если кто знает потомков его дочери Нагорных Людмилы Александровны примерно 1921 г.р.или потомков внука Нагорных Владимира Николаевича 1959 г.р. Это надо для написания истории коллективизации и репрессий. Работа инициирована Сарапульской Епархией.

Здание бывшего духовного училища в г.Нолинске, где в августе 1918 года держал оборону от степановцев штаб местной власти, прослывшей здесь грабежами и насилиями (интересно, что главный чекист Жидялис успел сбежать в Вятку и вернулся после подавления мятежа, приступив к своим "обязанностям"). Степановцы подожгли здание и выкурили красных. Но... не тронули их и пальцем, как писали последние в своих воспоминаниях. Пленные были отведены под стражу до вынесения народного суда (так сообщали степановцы в протоколах допросов, недоступных простым смертным) и затем освобождены красными латышами и венграми...

 

О двух деревнях с одним названием

Было на территории Сернурского района когда-то две деревни. Одна называлась Петрово, а другая Желонкино. Деревни совершенно разные, хотя в них и проживали представители одних фамилий - Желонкины и Смоленцевы. Так они и значатся в метрических книгах церкви с.Марисолы, к приходу которой относились. Однако, на сайте "Информационный ресурс республики Марий Эл" две деревни превратились в одну. Про д.Петрово сообщается - "Деревня ПЕТРОВО (ЖЕЛОНКИНО, ЖЕЛОНКИН, ЖЕЛОНКО, ЖОЛОНКО, починок ПЕТРОВ)". Двойное название произошло из-за имени ее основателя - Петра Желонкина (видимо, из д.Желонкино) и, очевидно, бытовало в первые годы, но затем прочно установилось одно название - Петрово. К сожалению, авторы статьи не учли этого и выложили кучей все названия деревни, отчего у читателей возникает путаница с деревнями - одна это деревня или разные? В принципе так же думал до того, как открыл метрические книги. Поэтому можно с уверенностью можно сказать, это две разные деревни. Правда, создатели сайта зачем-то прибавили к деревне Желонкино еще одно неофициальное название - Шамай, которое никогда в документах не упоминается, из-за чего в поисковике ее и не найдешь. Деревня Желонкино уже исчезла с карты России, ее сестра по названию - Петрово - еще доживает свои дни
На том же сайте о них есть статьи - http://www.12rus.ru/List/32/2511/
http://www.12rus.ru/List/32/2444/
По истории д.Желонкино встретилась в сети еще одна интересная статья с фото: http://komanda-k.ru/2012/mariiel/водяная-мельница-в-д...
Не так давно списался с потомком рода Смоленцевых и Желонкиных из обоих деревень, возгоревшейся желанием приехать на родину предков, но считавшей, что это одна деревня. А вот нет - придется ехать не в одно, а в два места ))

На фото: двухсотлетняя мельница в бывшей деревне Желонкино. Фото с сайта "Команда кочующие".

 

Церковь с.Красноглинье Глазовского уезда и церковно-приходская школа с учениками. Церковь разрушена еще до войны. Фото архива ГАКО.

По воспоминаниям Черных Лидии Константиновны (1927г. р.) которая родилась в д.Охорзята и жила в д.Ренево, известно что церковь уже в 30-е года не функционировала. Она помнит, как украшала она живописный берег Вятки. Сохранились воспоминания о том, как священнослужители запрягали в лошадь, ставили на телегу «коробицу», и собирали по деревням яйца для использования в строительстве церкви. Маленькой девочкой Лидия Константиновна бегала по разоренной церкви помниться ей, как эхо гулко раздавалось в высоких её стенах. Хорошо помнит она, как разрушали церковь весной 1937 года. Собралось много народа. Всех детей вывели из школы. Многие старики крестились и вставали на колени. Кто-то жалобно плакал. Тросами зацепили колокольню церкви и трактором хотели её свалить. Трактор очень долго не мог сдвинуться с места. Стоял грохот, церковь была очень крепкой. При обрушении она не рассыпалась на мелкие куски, а упала целиком. Поднялось высоко облако пыли, за которым ничего не было видно. Трактористом был Бояринцев. Его убили во время Великой Отечественной войны в первые дни.
Осталось в памяти то, что сельсовет села Красноглинья был расположен в поповском доме. Называли его почему-то «Костин дом». Помнят местные жители и о том, что на опушке между кладбищем и селом находились монастырские конюшни. Здание школы тоже были приспособлены в церковных помещениях. Слесарные мастерские, по её словам, были расположены в бывшем церковном морге, где сторожем работал её дедушка. Священники жили в доме под зеленой крышей, в котором потом располагались начальные классы и квартиры учителей. Интересна судьба колокола Покровской церкви. В те времена часов у людей не было колокол установили в д.Охорзята и звон этого колокола оповещал людей о работе и пожаре. Там он висел до войны. Предположительно его увезли на переплавку во время ВОВ.

История Покровской церкви села Красноглинье, исследовательская работа. Подготовила ученица 9 «Б» класса Шабанова Анна (МКОУ СОШ с УИОП №2 п. Восточный Омутнинского района).

Церковь с.Красноглинье Глазовского уезда и церковно-приходская школа с учениками. Церковь разрушена еще до войны. Фото архива ЦГАКО.

Лаптево - родина предков

Местом проживания моих предков была деревня Лаптево, Кузнецовской волости Уржумского уезда, Вятской губернии. После революции с образованием в 1920 г. Марийской автономной области Лаптево отошло к Сернурскому району. Наша деревня находилась в глуши: от нее до города Вятки было 200 км., до Казани 150, до ближайшей пароходной пристани «Медведок» по реке Вятке – 50 км. События, происходившие в стране, доходили до деревни с большим опозданием, и жители ее привыкли существовать сами по себе, своим русским укладом, сформировавшимся в течении веков. Население этой местности по своему национальному составу было смешанным: рядом с русскими деревнями находились марийские, неподалеку проживали татары…

Начало биографической рукописи о жизни крестьянской семьи Вершининых в начале 20 века, на сломе эпох. В дальнейшем наиболее примечательные отрывки из нее будут публиковаться здесь.

 

Вятские староверы и их традиции

Старообрядцы жили очень замкнуто, деревенскими общинами, и круг общения у них не простирался дальше единоверцев из соседних деревень. Там же они подбирали своим детям невест и женихов. Грамоте детей обучали только в своих школах, обычно это были домашние школы. В работники староверы шли тоже только к богатым представителям своей веры. 
Вот как описывал в своих мемуарах мирскую и религиозную жизнь старообрядцев д. Паутово и д. Нижняя Байса прихода с. Ветошкино Уржумского уезда К. С. Минин: 
«Здешние мужики держали себя степенно, благообразно. Летом, в большинстве, ходили в кафтанах. Стриглись «под кружало», выстригая на голове макушку. За что мирские, помимо названья кержаки, дали им и другое – суховершенники. Бабы ходили в длинных сарафанах. Приглашая к себе в гости, житель этих мест говорил: «Милости просим к нашему убожеству!» А на вопросы: «Как живете? Как ваше здоровье?» - неизменно отвечали: «Слава Богу, помаленьку. Вашими молитвами, как шестами подпираемся».
….Наша родня часто собиралась в просторной горнице пятистенного дома двоюродного брата отца Митрея Кондратьича. Приходили сюда по воскресеньям да двунадесятым праздникам молиться. Митрей был как бы заместителем духовного отца (настоятеля). Брат его, Гриша-второй. Являлся головщиком (запевалой), выполняя функции дьякона в рамках простолюдина.
В последний день масленицы, после вечерни, все молящиеся клали начал и кланялись друг другу «в землю» с подрушниками в руках. Кланялись Митрею и просили прощения и благословения. А он чинно отвечал: «Бог простит!» Бог благословит на добрые дела, на пост и на молитву! Этим началом мы переключались на семь недель великого поста: с масленых блинов и пряжеников, жареной и вареной рыбы на хлеб и квас с сухарями и хреном, на редьку в терку и квашеную капусту…»
За многие годы истории уржумского старообрядчества, у него появилось много собственных традиций. Например, повсеместно у старообрядцев считалось за грех «обмиршиться» - поесть или попить из мирской посуды, даже у своих единоверцев, не говоря уж о «никоновцах». Вот какой забавный случай из своей школьной жизни вспоминал К. С. Минин:
«Однажды мать испекла мне с собой пирог с горохом. Так как домой ходить было далеко и я, особенно в морозы, часто оставался ночевать в школе. Так вот, поев пирога всухомятку, я захотел пить. И отправился за этим на речку к проруби. Там, размочив пирог, доел его. Напился студеной воды. Узнала про это учительница, увещевала меня: «Зачем ты так поступил? Ведь в избе-то воды сколько угодно!» «Миршится, - говорю, - неохота было, вот и ходил на плолубь».
Считалось за грех старообрядцу и породниться с православным. Однако священники Уржумского уезда XIX века подмечали, что православные и старообрядцы, живущие в городе, не чуждались друг друга. В сельских приходах также отмечалось, что православные, старообрядцы и язычники живут очень дружно; в приходе с. Кичмы, например, старообрядцы и православные даже «трапезничали вместе». Также дружно сосуществовали все три конфессиональные группы в селах Лопьял и Черемисский Турек. 

Д.Козак. "Уржум: два берега жизни"

 

Клад

Мой дедушка Денис прожил долгую жизнь – 98 лет. Похоронили его в 1900 году. Было у него 4 сына: Иван, Ларион, Савва (мой отец) и Артамон. Кроме того у дедушки были три дочери – Овдя, Агаша и Маршеня. К Агаше мы заезжали зимой по дороге из Уржума, когда похоронили отца. Это она нас угощала хлебом с медом.
Маршеня была глупа, почти дурочка, но домашнюю работу ладила исправно. Уход за скотиной,принести дрова, воды, вынести помои и другое – делала молча, как старая водовозная кляча. За двух сестер получилась Овдя, старшая. Она была выдана замуж в деревню Хохлы за Евдокима Максимовича Веретенникова, человека чрезвычайно смирного. За его тихий (тепленький) характер, послушность во всем жене прозвали его Овдей. В описываемое время он служил дворником в Уржуме у Саввы Дмитриевича Шамова. Был в его деревенской жизни такой случай. Мамонька рассказывала. 
Наслышался дедушка Денис, что в одной деревне клад показывается. Но сколько люди не пытались, никак не могли его захватить. Изучил дедушка это дело, какие нужно принять меры, какие знать заклинания, и решил: не там люди искали. Не дался им клад, он его достанет. Подговорил на это дело своего зятя Овдю.
И вот по один вечер запрягли они лошадь в телегу. Положили с собой железную лопату и топор. Уселись в телегу. Мамонька моя отворила им ворота. И, прежде, чем тронуться с места, лошадь оправилась. Овдя шепеляво просиял в радостной улыбке: «Штяштьё нам будет!» С этим и уехали. 
Куда они отправились, в какую деревню, далеко ли – никто не знал. Дедушка никто об этом не сказал, а спросить его не посмели. Только знали: клад можно достать в самую глухую полночь. А потому кладоискателей раньше утра домой не ждали.
Как и ожидались, вернулись они на утре. Но в каком виде: на лицах синяки и кровь, подбитые глаза у обоих опухли. Пиджаки местами порваны. Дедушка с Овдей молча слезли с телеги, кряхтя и хромая, направились в избу. Где были, в какой деревне, кто их эдак «отвозил», кладоискатели никогда потом так и не рассказывали. А домашние тайком посмеивались: «Вот тебе и «штяштьё будет!».

А.Минин. "Мы, Минины..."- Тольятти, 2007 г. (в основе книги оригинальные дневники начала 20 века из Уржумского краеведческого музея).

Раскрывается значение вятского слова "тепленький: "За его тихий (тепленький) характер, послушность во всем жене прозвали его Овдей..." Т.е. в первоначальном смысле слова это смирный, безропотный человек, послушный жене.

 

Вятка: начало...

По сохранившимся данным, первое тысячелетие нашей эры берега реки Вятки заселяли удмуртские, марийские племена и коми. Главным занятием населения было земледелие, домашнее скотоводство и охота на пушного зверя.
В конце  XI века бассейн реки Вятки стали заселять русские. Они селились на свободных землях среди удмуртов и марийцев, которые вполне дружелюбно их встречали и даже не препятствовали смешанным бракам. Во второй половине XIII века приток русских на Вятку усилился из-за татаро-монгольского нашествия. Основная часть переселенцев шла на Вятку с Новгородской, Устюжской, Суздальской и Нижегородской земель. Согласно «Повести о стране Вятской», в 1174 г. новгородцы захватили марийский городок Кокшаров и переименовали его в Котельнич, а «спустя некоторое время» основали собственный город Хлынов.
Местные же предания и записи вятских книжников свидетельствуют о том, что русская колонизация Вятского края началась в IX-XII веках. Начало проникновения русских в Вятский край датируется 1181 годом. Летописи рассказывают о том, что в этом году отряд новгородцев овладел удмуртским городком Болваном, стоявшим на правом берегу Вятки, поселился в нем, назвав его городом Никулицыным, а другой отряд новгородцев захватил марийский городок Кокшаров, переименовав его в Котельнич. Потом оба отряда объединились и построили общи город Хлынов, названный по речке Хлыновице, впадающей в Вятке под этим городом. Поэтому в официальных вятских документах конца XVIII века годом основания Хлынова (Вятки) считался 1199 г. 
Основную массу русских поселенцев составляли крестьяне. Они занимались земледелием, применяя подсечно-огневую и трехпольную системы. 
Часть ремесленников, особенно тех отраслей, которые требовали специальных знаний и умений: кузнецы, литейщики, ювелиры, гончары, скорняки, шорники, оружейники и т.п. стали концентрироваться в наиболее крупных населенных пунктах, где находили надежный сбыт своих изделий. Хлыновчане устанавливали торговые связи с марийцами, удмуртами, коми-племенами, хантами, волжскими болгарами, а также русскими землями и княжествами.

Путеводитель по городу Хлынову конца XVII-XVIII вв. – Киров, 2013 г.

 

Откуда пошел град Орлов

Город Орлов – один из древнейших городов России. Впервые под этим именем упоминается в летописи 1459 года в связи с походом великого князя Василия Второго под руководством воевод Ивана Патрикеева и Дмитрия Ряполовского для захвата вятских земель и присоединения их к Московскому государству. В этом же году московская рать взяла штурмом Котельнич и Орлов, подступила к Хлынову и осадила его. 
На месте современного города Орлова население появилось на рубеже XII-XIII веков. В это время в бассейн реки Вятки проникали будущие поселенцы из Новгородской земли по Волге, Унже, Ветлуге и по Северной Двине, Югу, Моломе из Владимиро-Суздальского княжества. Оба потока поселенцев заселяли берега Вятки, строили починки и деревни. Некоторые из поселений – так называемые городища – укреплялись земляными валами и деревянным тыном для защиты от вооруженных отрядов и для охраны поселения и скота от хищных дверей. Среди первых на Вятской земле возникло Орловское городище, имело форму треугольника. С одной стороны его ограничивал отвесный берег реки, с двух других – глубокие рвы, заполненные водой. Основную массу первых поселенцев составляли крестьяне (смерды). Они занимались земледелием, скотоводством, охотой, рыбной ловлей.
Впервые археологические раскопки городища произведены в 1960 г. Были вскрыты многочисленные погребения, где скелеты покоились в деревянных гробах, а также остатки сгоревших деревянных сооружений, нескольких жилых домов, внутри которых сохранились следы печей, деревянных полов, бытовой и хозяйственный инвентарь. В сгоревших постройках найдены зерна ржи, ячменя, овса и гороха, обломки косы-горбуши, кости животных и рыб, рыболовные крючки и грузила. 

Энциклопедия земли Вятской, том первый (города) – Киров, 1994 г.

 

Вятские праздники

Праздники в то время отмечали по-иному. К празднику готовились. Что-то новенькое одеть разрешат только в праздник. Тогда пекли ватрушки, варили суп (мяса было мало, только по праздникам варили мясной суп). Начинали стелить стол, стелили чистую скатерть, на стол ставили все угощения и домашнее пиво или сваренный квас. Вся семья садилась за стол. Отец играл в гармонь-однорядку, пели песни, иногда плясали. Большие праздники отмечали всем селом. Народ шел в село со всех сторон. Звонили в колокола в церкви, на утренней заре было слышно далеко. Вся эта торжественность поднимала настроение, возвышала душу. Родители с детьми, живущие в соседних деревнях, приезжали в село на общее торжество, спешили успеть в церковь к заутрене, сходить в магазины, повидаться с родней, друзьями, знакомыми, посмотреть на молодежь, которая сходилась со всех сторон с бубнами, гармонями, песнями. Начиналось гулянье: пели, плясали, веселились на несколько кругов. Люди были счастливы, радостны, довольны, доброжелательны друг к другу. Рады были свободной минуте, общению друг с другом. В Вознесеньев день, помню, я еще девочкой была, как-то очень ясно всегда светило солнце, звенели колокола, было радостно. На реке десятки лошадей начинали купать. В то время все было проще: мы были рады солнцу, дню, людям (М.П.Перевалова, 1924).

Бердинских В.А. История Вятской деревни – Киров 2008 г.

Дети вятской деревни. Фото С.Лобовикова.

 

Торговая жизнь вятской деревни

В это время в России развивался капитализм, деревни втягивались в рыночные отношения. В Вятской губернии для этого были особенно все предпосылки, т.к. в ней никогда не было помещиков и крепостного права, народ был относительно свободен, занимался делами по своей воле, сельские базары всегда имели важное значение в его жизни.
Аким Даавыдович выполнял посредническую роль в закупочных делах купеческих приказчиков. Они останавливались в его доме на жительство, у него же и питались, за что хорошо платили. Но самое главное состояло в том, что на подворье Акима Давыдовича приказчики организовывали купеческую контору, куда мужики из окрестных деревень везли продавать хлеб и пеньку. Во дворе появились большие весы. Зерно и пеньку надо было вывозить. Организацию этого дела он взял на себя. Он из своей и соседних деревень нанимал возчиков с лошадьми и санями (извозом обычно занимались зимой). Обоз из 20-30 саней во главе с доверенным лицом шел на пристань «Медведок», где товар сгружался, и уже летом по Вятке, Каме и Волге баржами доставлялся в Казань и другие города. Аким Давыдович содержал ямщину. Имея несколько лошадей, он сам или нанимал ямщиков, возил приказчиков куда им нужно было. Аким Давыдович преуспевал, по деревенским масштабам он жил богато….

Отрывок из рукописи о жизни крестьян Вершининых из д.Лаптево Уржумского уезда. 

Приказчик. Картина Б.Кустодиева

 

Путь вятской святой

Мученица Нина родилась 28 декабря 1887 года в селе Лальске Вологодской губернии в благочестивой семье урядника Алексея Кузнецова и жены его Анны. Нина с детства любила только молитву, монастыри и духовные книги.
После закрытия в начале революции Коряжемского монастыря братия его перебралась в Лальск. Настоятелем монастыря был игумен Павел (Хотемов). Отец Павел был большим подвижником. Нина взирая на подвиг отца Павла, стремилась ему подражать. Монастырский устав блаженная соблюдала строго. Спала она четыре часа в сутки и в два часа ночи неизменно становилась вместе с монахами на молитву.
После того как в 1928 году и этот монастырь в Лальске был властями закрыт, часть братии и среди них игумены Павел и Нифонт, который был в монастыре казначеем, нашли приют в доме блаженной Нины.
По молитвам и заступничеству блаженной Нины собор в Лальске долго не закрывался, хотя власти не раз принимали шаги к прекращению в нем богослужения. В начале тридцатых годов они все же распорядились закрыть собор, но блаженная тогда стала писать в Москву решительные письма, собрала и отправила ходоков и действовала столь твердо и неотступно, что властям пришлось уступить и вернуть собор православным.
В начале 1937 года сотрудники НКВД арестовали отца Леонида Истомина, послушника Андрея Мелентьева, старосту храма, певчих, многих прихожан и последних еще остававшихся на свободе священников. Все они были этапированы в Великий Устюг и заключены в храме Архангела Михаила, превращенном в тюрьму.
31 октября 1937 года сотрудники НКВД арестовали блаженную Нину, но обвинения против нее не нашли. Полмесяца продержали блаженную в Лальской тюрьме, ни о чем не спрашивая, не предъявляя обвинения. Власти принуждали к лжесвидетельству против блаженной многих людей, но согласился на это только один - заместитель председателя Лальского сельсовета. Он дал показания о том, что блаженная Нина является активной церковницей, которая не только противится закрытию храмов, но неустанно хлопочет об открытии новых.
В середине ноября блаженной Нине было предъявлено обвинение. Виновной себя перед советской властью блаженная не признала и была отправлена в тюрьму города Котласа. 23 ноября 1937 года Тройка НКВД приговорила блаженную Нину к восьми годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Блаженная Нина была отправлена в один из лагерей Архангельской области, но недолго пробыла здесь исповедница. Она умерла в концлагере 14 мая 1938 года. 

Житие сайта Вятской епархии.

На фото: будущая святая с родителями в г.Лальске.

 

 

 

Назад к списку