Бушмакин Стефан Николаевич: священник. Род. в 1899 г. в д.  Большое Хлюпино Нолинского уезда, закончил ЦПШ с. Сретенского. В 1921 г. нес послушание псаломщика. В 1922 г. рукоположен в сан диакона, в 1924 г. - в сан священника. Примерно с 1932 по 1937 гг. служил в с. Ветошкино Лебяжского р-на. На момент ареста служил в с. Колобово Немского района. 7 дек. 1937 г. арестован и особой тройкой при УНКВД Кировской обл. по ст. 58 п. 10  УК РСФСР осужден на 10 лет лишения свободы. Находился в девятом отделении Нижне-Амурского ИТЛ НКВД. 

Из заключения по следственному делу: «...Из дела видно, что в 1936 году под руководством осужденного Бушмакина в селе Колобово, Немского района (Кировской области), организовалась к-р. группа из лиц, осужденных по данному делу, которая систематически проводила к-р. агитацию ...

Осужденный Бушмакин 13 июня 1937 г. организовал группу верующих, в числе до 100 человек, которые пришли в сельский совет и требовали у председателя сельсовета ключи от церкви, угрожая при этом ему, в случае невыдачи ключей, восстанием. Кроме этого, по его инициативе, были организованы две поездки в Москву осужденного по данному делу Гоголева с ходатайством об открытии церкви. Он проводил нелегальные собрания участников к-р. группы, давая им установку о проведении к-р. агитации среди колхозников. Он у себя на квартире выполнял церковные требы...».

Из письма старшей дочери Людмилы Степановны: «...Папочку арестовали в церкви в три часа дня, был церковный праздник. Приказали снять крест и положить на стол. Не дали даже одеть подрясник, а на улице было уже холодно. Вывели его в одной рубашке. Народ плакал. Крест был его личный. Его в 36-37 г., я точно не знаю, наградила Вятская епархия. Сказали, что отослали в Немский район начальнику НКВД. Я хорошо помню, когда папа приехал из Кирова и показал нам его. Крест был наперсный, в коробочке, которая была отделана внутри бархатом. Приехали к нему мы в 12 часов ночи. Нас вышла встретить старушка. Мы с мамой три раза вставали утром, рано бежали в район передать одежду, фуфайки, но нас гнали, как могли, обзывали, «Нет вашего попа». Мы снова бежали домой, где были Колечка и Лидочка. Мы переночевали у бабушки и нас перевели (ребятню и маму) в какую-то избенку за полкилометра от села. У избы не было лесенок и хлам какой-то накидан. Это разобрать была мне работа. Избушка была заброшенная, но было полатцы и печенька, окошечко, лавка и столик. Двери открываешь и улица. Носила воду из лога, ломала ветки с елок, чтобы истопить печи и вскипятить чайник, да заварить крахмальный кисель. С Лидой сходили в магазин, просила продавщицу, чтобы она ей продавала хлеб и песок. Вот и жили. А мамочку дедушка какой-то увез в Уржум в больницу. Врач осмотрел ногу и назавтра ей операцию. Ногу по колено убирать срочно. Домой отпустил, чтоб дети знали. А в девять часов ей операция. Привез дедка ее, а она назавтра отказалась ехать. Я не знаю, чем лечить. Наведу чайной соды, и меняла компресс часто. Плакали и Бог нас пожалел. Через неделю ногу ночью прорвало. Ой, что было. Я ногу маме перевязывала. Бог пожалел нас всех. А потом нас перевезли в Хлюпино, к дедушке. Так мы жили. Все не опишешь. Я никому Колю и Лиду не отдавала. А они всю беду чувствовали, не плакали, даже не улыбки не было. Все мы пережили, слава Богу. Вот папочку так и не дождались, и никакой весточки. Я ему писала, где он работает, он написал, что строит железную дорогу на БАМ. Кругом огромные сопки, видно одно небушко. И все. Больше не было писем.  Ох, сколько пришлось пережить. Нас гнали, как наблудивших детей, но мы об этом унижении не думали…».

  5 янв. 1941 г. поступил на лечение в лазарет на станции Волочаевка-2.  14 янв. 1941 г. отошел ко Господу.[1]

Фото из книги о.Алексия Сухих "Вспомним поименно"