Зырин (Зирин) Михаил Михайлович: священник. Род. в 1879 г. в с. Лебяжье в духовной семье. До 1901 г. – псаломщик с. Кугальского Яранского уезда. 17 июня 1901 г. посвящен в сан диакона. В 1906 г. находился  в сане диакона в с. Городище Яранского уезда, откуда был перемещен на священническое место в с. Северское Глазовское уезда. В начале 1918 г. перемещен в с. Лебяжье. 6 окт. 1918 г. был арестован вместе со священником Василием Несмеловым «за участие в Степановском мятеже» (вся вина свелась к тому, что на колокольне был пулемет и уход из села перед наступлением красных). Содержался в тюрьме г. Уржума.

На единственном допросе, состоявшемся в тот же день, батюшка  говорил: « Я Зирин Михаил Михайлович из сословия духовного, сын диакона с. Лебяжье Уржумского уезда Вятской губернии, 40 лет от роду, женат, 3 детей. Социальное положение: не имею никакого имущества; образование: 2 класса духовной семинарии. В с. Лебяжье я служу недавно. Во время служения в означенном селе насколько успел прислушивался к местному населению, заметил, что оно относительно благожелательно  к теперешней советской власти, т.к. оно для их приемлимо по той причине, как будучи малоземельными и у их не хватает своего хлеба, то правительство оказывает в этом отношении им помощь. Что касается далее лежащей местности, где крестьяне зажиточны, то там картина меняется, и хотя они подчиняются власти, по всему видно, что чувствуется недовольство. Я лично симпатизирую власти коммунизма. Когда прибыли белогвардейцы в наше село, мне уяснилось, что это движение носит характер налета, и большинство местного населения настроены против их. Лишь самая незначительная часть, т.е. зажиточная, относилась или безразлично или сочувственно. По фамилии знаю мало, кто примыкал к ним, то главным образом из бывшего офицерства и торговцев. Из них могу упомянуть Шишкина, Сазанова, но в большинстве фамилий их не знаю. Прибыли к нам белогвардейцы в воскресение (29 июля) 11 августа, как слыхал после, 3-4 человека. Воскресение я никого не встретил из белогвардейцев, но понедельник утром, когда ходил в церковь отпевать покойника, я встретил офицера Шерстенникова, который меня остановил и предложил сделать в будущий праздник в среду 1 августа ст.ст. богослужение с крестным ходом на воду, причем пригласить народ к восстанию против советской власти, вывесить сейчас же воззвание патриарха Тихона в публичных местах. Я это сделать отказался, что мое дело только проповедь Христа и храм и вывесить воззвание отказался, на что он ответил: сам не исполню, все равно прикажут. Тем и расстались с вышеозначенным офицером. Приказание офицера вывесить воззвание патриарха Тихона не исполнил, и воззвание не вывесил, хотя у меня и были эти воззвания, полученные под расписку благочинного священника Красного села Уржумского уезда о. Владимира Швецова.                    На вопрос, кого отпевал в церкви, ответил: я этого не припомню т.к. многие помирали от эпидемии, итальянской инфлуенцы. На вопрос – откуда знаю фамилию офицера, с которым говорил, ответил, я фамилию его узнал только после, по изгнании белогвардейцев от сельских.                      

По отслужении панихиды в церкви, я сейчас же отправился в деревню Меркуши с детьми, чтобы избежать давления со стороны белогвардейской банды. Вернулся обратно в село в среду утром, отслужил литургию причем торжество и крестного хода не совершал. Во время литургии и до этого со стороны белогвардейцев, на порядок сл. (?) не было, и отслужили как обыкновенно.               

На вопрос – не упоминал ли во время службы о. Михаил Романова, ответил: нет. После служения опять уехал в с. Окунево вместе с женой, потому что после обедни явился ко мне 1 белогвардеец и говорил, что моя лошадь нужна им. Но я не послушал их и посоветовавшись с женой уехал. Оттуда я вернулся в четверг 16 (2) августа, приехал со всей семьей в 6 часов вечера т.к. я получил от благочинного отпуск в Кугушень. Но только что я приехал, как уже получил известие от местного учителя, что красная армия наступает, что будет бой. Дети заплакали, и я конечно спасая детей, со семьей уехал в д. Большие Шоры, где остановились. Вернулся обратно в Лебяжье через 2 недели по истечении отпуска, а все это время находился у брата в Кугушени и в больнице т.к. заболел нервным расстройством.                                                                       На вопрос, был ли пулемет на колокольне церкви белогвардейцами поставленный, ответил, что не знаю, а после когда вернулся, слыхал по слухам, что будто был, но этого отрицали сторож колокольни, староста. Лично на колокольне я не был. Службу вели 2 священника, каждый по отдельности. Эту неделю была моя очередь.                                           

Вообще  никаких отношений мне с белогвардейцами не было, кроме мною показанного.

На вопрос, что известно, что он являлся в волостной дом ответил: я был в среду утром около 9 к председателю исполнительного комитета советской власти, по личному делу из-за семьи. Но с белогвардейцами даже не встречался. Больше ничего добавить не могу.                                 

Примечание: допрашиваемый Зирин все время держался крайне взволнованно, и ни на один вопрос не ответил прямо и после несколько раз повторял сказанное и уяснялся, держал себя все время  непонимающим»[1].

18 окт. 1918 г. приговорен к расстрелу Вятской губернской ЧК «за участие в белогвардейском Степановском движении». Расстрелян в г. Уржуме.

Вдова его жила в с. Лебяжье еще в 1930 г., лишенная избирательного права. Скончалась в г. Перми у детей.

Семья: жена Серафима Степановна; дети: Лидия (1900 - 1975), Василий, Петр, Елизавета.