Лихачев Матвей Павлович: диакон. Род. 1 авг. 1900 г. в д. Курановщина Лебяжской волости в крестьянской семье. Учился в земской школе, но не закончил ее. С детства из-за своей увечности (ДЦП) был при храме с. Лебяжье, помогал по службе. До 1934 г. служил псаломщиком и диаконом в Лебяжской церкви, позднее служил в селах Окунево, Лаж Лебяжского района (примыкал к обновленцам, лично был знаком с Уржумским обновленческим «епископом» Иннокентием (Копейкиным). После закрытия всех храмов, был благословлен на тайное совершение треб, что он исполнял по просьбам верующих (остались многочисленные свидетельства). С 1949 по 1963 гг. – псаломщик в с. Байса Уржумского р-на, затем несколько лет сторож в Успенской церкви г. Нолинска.

Отошел ко Господу 30 ноября 1976 г. в с. Окунево, где жил последние годы у племянницы,  похоронен в п. Лебяжье.  

Вот, что вспоминает о жизни М.П. Лихачева его племянница Н.П. Сиялова: «Он был инвалид детства, некуда было деваться, и он с детства все в церкви был. Всю свою жизнь проработал в церкви. В церковь из Курановщины ходил он прямо, под мельницей там была хорошая плотина, мельница работала, мост был хороший, из-под моста шла вода, запруженная в омут.

Матвей Павлович, мы его крестным звали, был очень добрый, хороший. Жил он в нашей семье, моего отца, его брата Петра Павловича. Прихрамывал, одна нога у него короче была, но не жалел он ногу. Одежду он носил обычную, но в церкви одевал какую-то особенную, когда пел в хоре, книги читал он религиозные, очень много таких книг было.

Потом дед построил ему избушку рядом с домом и там крестный устроился, сделал себе молитвенный угол, но скорее для виду - преследовали тогда. Домик этот был 2,5 на 3.Печка там русская была, иконы висели, комод стоял деревянный с ящиками для книг и мелочи. Мы там тоже жили, когда в доме тараканов морозили. Молился он там, а жил у нас. Потом, когда мама уехала в Киров к отцу, и никого здесь из нас не осталось, полезли в наш дом грабить, и все растащили, разворовали, даже у крестного в избушке растащили все книги, крестики и иконки. Домик этот потом, гнилой уже перевезли на дрова к сестре в Окунево. Жил он одиноко около нас, питался у нас. Жалел все нас, плакал. Никогда мы его не обижали, не оделяли, ели всегда вместе. Любили мы крестного очень. Он нам по дому помогал, дрова колол, воду в дом таскал, и все левой рукой делал. Мы поедим, из-за стола выскочим, а крестный всю посуду вымоет. Шутливый он был, любил людей, любил поговорить. Голова у него работала. Очень хороший человек был.

Тогда преследовали верующих, и Матвей к себе, к нам ни кого не водил, боялся брата - нашего отца. Отец ругался из-за того, что он ходит в церковь, говорил крестному: «Бросай церковь! Не ходи в церковь!». Крестный плакал, а шел в церковь. Из-за этого отца в колхоз не брали, лишили прав, донимали его: «Вот у тебя в доме священник живет!». Даже «кулаком» признали. Отец переживал очень, весь поседел. Потом он уехал в Ленинград и жил там очень долго. А крестного не трогали - инвалид он был.

Он все время молился и мы, дети, часто спорили с ним. А крестный говорил так: «Вот подождите, придет время, все коммунисты будут Богу молиться. Все опомнятся, и все коммунисты будут богу молиться, в церковь будут ходить и детей крестить».

Когда церковь в Лебяжье закрыли, он очень переживал, плакал. Он полностью был религии отдан. А когда церковь взрывали, мы все дома были. Бабушка плакала. Он тоже дома сидел, в уголочек забился. Церковь крестный все время жалел.

Когда, я в Уржуме училась, в войну, крестный провожал меня все время, котомку мою нес. Потом наша мама переехала к сестре в Киров, у нее погиб муж, и она помогала растить детей. Когда мы все разъехались, крестный тоже уехал отсюда, сначала работал в церкви в Окуневе, потом в Байсе и в Нолинске. Церкви закрывали, и он переходил от одной к другой. Но это без нас было. Как-то крестный к нам в Киров приехал. Весь Киров обошел, а нашел нас. Много он ходил. Один раз он на пароходе ехал, а у него такая борода была, и капитану он подозрительным показался. И высадил он старика на какой-то пристани. Плакал он, ждал пароход. Любил крестный на палубе сидеть...».