Город Уржум и его священники

 

                                           

1.   Под куполами Свято-Троицкого собора

На заре XX века Уржум был типичным маленьким почти захолустным городком на южной окраине Вятской губернии. По переписи  1897 года в нем проживало 4423 жителя. Городок украшало 4 красивейших каменных храма. Главная улица была почти сплошь застроена каменными домами, вымощена булыжником, обсажена деревьями и даже освещалась газокалийным фонарем. Здесь жила городская знать, самые состоятельные люди Уржума – купцы, лесопромышленники, чиновники, духовенство. В центре города возвышалось здание тюрьмы с церковным крестом на крыше – здесь тоже располагался храм.  Остальная часть города, как писал современник, имела простой, почти сельский вид – небольшие деревянные домики на пустынных улицах, заросших травой, длинные деревянные заборы и плетни. Вдоль берега речки Уржумки тянулся длиной узкой полосой общественный парк, названный одним из священников того времени «довольно красивым садом».

В центре города жило множество лесопромышленников и купцов. Уржумские лесопромышленники Бушковы, Шамовы, Бердинских  наживали огромные капиталы на вырубке леса и сплаве его по Вятке и Волге. У крестьянского населения торговцы скупали хлеб, поярок, холст, куделю, кустарные изделия и с пристаней на Уржумке и в Цепочкино отправляли сотни пудов этих товаров в уездные города Вятской губернии и в такие крупные города России, такие как Петербург, Казань, Нижний Новгород.

Образованное и состоятельное население города составляло прослойку интеллигенции. Это была еще одна стена, отделявшая их от простых горожан, но и эта прослойка не была однородной. Профессор харьковского университета А. П. Машкин вспоминал о дореволюционном Уржуме: «В городе два типа интеллигенции: административная – исправник, председатель съезда земских начальников, «именитое купечество», другой – сыновья и дочери врачей, педагогов и других служащих, земские библиотекари, учителя, статистики. Было два  лагеря». При этом профессор забыл о такой интеллигенции, как духовенство, относившееся, по всей видимости, к первой категории.

На других улицах жило в деревянных домах остальное население городка  - крестьяне, ремесленники, мещане, работавшие в богатой части города. Кое-кому из них в кои веки удавалось благодаря своему труду сколотить небольшой капиталец и открыть собственное дело – гостиницу, питейный дом, лавку. Например, имел по некоторым данным постоялый двор дед Сергея Мироновича Кирова, мещанин по сословному признаку.  Правда, постояльцев было очень мало и после его смерти «двор» был продан.

    В городе Уржуме было собственное благочиние, состоявшее из нескольких городских приходов, окормлявшееся 7 священниками. В ведении каждого храма находилась определенная часть города и пригорода; уржумцы придерживались строго «своего» храма, в приходе которого жили. Так в приход Воскресенской церкви входила северная часть города и 14 пригородных деревень, в приход Казанской церкви – южная часть города и несколько пригородных деревень. В приход Свято-Троицкого собора входила остальная часть города, правда, есть такая легенда, что до революции он предназначался только для состоятельной части верующих и в этот храм и вовсе пропускали по особым жетонам.  Храм для элиты. В ведении Митрофаньевской церкви находились все погребальные дела, священник тюремной Александро-Невской церкви был наставником находившихся в тюрьме, больнице, приюте. Поэтому, например,  житель южной части города мог побывать в Свято-Троицком соборе в лучшем случае несколько раз в жизни. Посещение чужих храмов было ни к чему, если был свой храм.

    В 1882 году по просьбе Вятского статистического комитета уржумские священники собрали сведения о быте и нравах жителях городка, отдельно по каждому приходу. Получилась довольно интересная картина. Священники описали все честно, без прикрас, и получилось не очень лестное описание городских жителей. По  приходу Свято-Троицкого собора они сообщали: «Прихожане, живущие в городе,  довольно мягкого характера, вежливы, но многие скуповаты, довольно религиозны, расположены к обучению детей, но ремесленников мало, а занимаются или торговлею или земледелием, а некоторые письмоводством… Деревенские же прихожане очень грубого характера, склонны к лести и лицемерию. Одеваются многие чистенько, в домашнем быту живут просто и аккуратно, пищу едят самую простую…  К церкви немногие усердны, молодые люди очень редко ходят к богослужениям, а также на исповедь и ко святому Причастию. К пьянству многие склонны, пьют не только на пирушках, но и в базарные дни, редкие из мужчин уезжают из города, не выпивши... К бедным мало сострадательны, нищих в приходе немного, не более 100 человек, все здоровые – стараются пропитываться своими трудами. Большая часть придерживается обыкновенных народных примет и суеверий… В летнее время устраивают хороводы и играют в горелки, а зимой на святках игрища…»

  В храме состоятельные лица стояли отдельно от простолюдинов. Для этой цели молитвенный зал Свято-Троицкого собора разделял на 2 части резной барьер, это прекрасно видно на одной из старых фотографий. Кроме того, в каждом храме, городском и сельском, была такая традиция, когда высоким чинам в знак особой почести стлался ковер и преподносилась просфора. После Февральской революции эти почести были отменены, но не все батюшки подчинились этому. Так, в апреле 1917 года в Воскресенской церкви г. Уржума прихожане стали свидетелями, как после окончания литургии священником  Павлом Сушковым были вынесены на блюде просфоры и торжественно преподнесены смещенному исправнику Дьяконову. Возможно, батюшка это сделал исключительно по старинке или из уважения к бывшему полицейскому, но прихожан возмутил этот факт и через уездную газету они объявили, что желают перейти в приход другого священника той же церкви.

    В своих  описаниях города духовенство упомянуло все сословия - и крестьян, и торговцев, и мещан, но об одном сословии города забыло – о духовном,  о себе то есть. А оно составляло особую группу городского населения. На заре XX века в Уржуме служило 7 священников и 5 диаконов, составлявших часть интеллигенции. О некоторых  самых известных уржумских священниках того времени следует рассказать особо. Самыми известными из них были протоиереи Уржумского Троицкого собора о. Ипполит Мышкин, Иоанн Короваев и Феодор Тихвинский. Хотелось бы рассказать о них особо.

  Отец Иоанн Короваев родился в селе Салтакьял Уржумского уезда в 1890 году в семье псаломщика, окончил Вятскую духовную семинарию с «золотым отличием» - аттестатом первого разряда 15 июня 1890 г, был рекомендован для обучения и в Духовной Академии на казенный счет, но отказался по семейным обстоятельствам. После этого он  несколько лет работал учителем в Михайловском и Салтакьяльском земском училищах своего  уезда. В родном Салткьяле о. Иоанн и начал свой духовный путь. 4 марта 1894 года он назначается на место священника к церкви села, а 12 марта 1894 г. был рукоположен в сан. В родном селе батюшка прослужил, однако,  немало, и далее последовало служение еще в нескольких храмах Уржумского уезда: 7 декабря 1897 г. перемещен в с. Сернур, 1 апреля 1907 г.  к Воскресенской церкви г. Уржума, 24 июля того же года - к Троицкому собору г. Уржума.  12 августа 1908  года батюшка был определен на протоиерейское место к  Богоявленскому собору г. Малмыжа, а 20 июля 1910 г. перемещен снова к Уржумскому Троицкому собору  на место настоятеля, в котором служил многие годы.

 За эти годы о. Иоанн успел побывать на самых разных должностях: законоучитель училищ с. Михайловского (1890 – 1892 гг.),  с. Салтакьял (1894 – 1897 гг), д. Большой Сердеж   (1898 – 1901 гг.), Уржумской женской гимназии  (1907 – 1908 гг.), Малмыжского училища  (1908 – 1910 гг), благочинный 3  округа Уржумского уезда (1899, 20 февраля - 1907,12 апреля), 1 округа Уржумского уезда (1907, 24 августа - 1908, 1 августа),  4 округа Уржумского уезда (1908, 1 августа - 1910, 20 июля), Председатель Уржумского уездного отделения Епархиального училищного совета (1907-1908 гг.), Малмыжского уездного отделения (1908-1910 гг.), Сарапульского Воскресенского братства в 1910 г.,  Епархиального училищного совета, наблюдатель церковно-приходских школ Уржумского уезда в 1908 г.

   Как видим, список должностей о. Иоанна впечатляет. Значит, это был такой способнейший и энергичный человек, не боявшийся взяться ни за какое предприятие. Одним только благочинным он избирался больше 3 раз!  Кроме того, он выбирался депутатом на епархиальный съезд 1899, 1902, 1905, 1907, 1908, 1909 гг., и в последующем 1911 и  1912 гг., а также на очередных земских собраниях Уржумского уезда 1907 - 1910 гг.  К моменту второго приезда в Уржум батюшка имел такие награды, как набедренник, скуфия, камилавка, бронзовая медаль за I Всеобщую перепись населения 1897 г., именной знак, учрежденный по Министерству земледелия и Государственных имуществ в 1904 г. и медаль общества Красного креста в Русско-Японскую войну 1904 - 1905 гг. Вместе с батюшкой в Уржум приехала и его семья: жена Александра Ивановна, 42 лет (родилась 12 марта 1873 г.), дети - Мария, Николай, Нина.

  В Уржуме батюшка Иоанн также энергично работает на благо прихожан и занимает новые должности – благочинный  1 округа Уржумского уезда (1910, 10 октября – 1911, 9 января) и Уржумских градских церквей  (1910, 20 июля – 1912, 14 ноября), председатель Уржумского уездного отделения Епархиального училищного совета (1910 - 1912 гг.), депутат в заседании Уржумской городской Думы (19 октября 1910 г. - 14 ноября 1912 г.),  директор Уржумского тюремного отделения (1910 - 1912 гг.).  В 1912 году батюшка был удостоен ношения наперсного креста.

   Все эти даты, как видим, заканчиваются на 1912 годе. В тот знаменательный год для батюшки  на съезде землевладельцев он был избран членом Государственной Думы 4-го созыва. Надо заметить, до избрания в Думу о. Иоанн к политическим партиям не принадлежал, но имел репутацию человека правых убеждений. С этого времени и до августа 1917 года батюшка  с семьей живет в Петрограде, работая в парламенте России, тем не менее, оставаясь настоятелем Троицкого собора г. Уржума. Видимо, изредка батюшка выбирался сюда. По своим гражданским убеждениям и роду деятельности о. Иоанн примыкал сначала к фракции националистов и умеренных правых (ФНУП), а в 1915 г. присоединился к «Национал-прогрессисткому блоку», во главе которого стояли П. Н. Милюков, С. И. Шидловский и В. А. Бобринский. С  1912 г. уржумский священник  получает жалование из Государственной Думы.

  В конце октября 1917 года, после известных событий в Петербурге, о. Иоанн возвращается в Уржум и служит как обычный священник, настоятель собора.  В 1918 году новые власти города за чтение  им с амвона воззваний Патриарха Тихона внесли его в список «заложников советской власти». После захвата города в августе 1918 года мятежным отрядом Степанова, о. Иоанн, видимо, как протоиерей собора, имел общение с мятежниками, которые как раз использовали воззвания Патриарха Тихона для антисоветской агитации. Известно, что в соборе еще до мятежа отпевались убитые продотрядовцы. Высокая колокольня собора могла использоваться и в качестве дозорной вышки мятежниками. За все это настоятелю собора с лихвой можно было приписать «контрреволюцию». Поэтому после разгрома степановцев в Лебяжье и Нолинске (а может и до этого),  батюшка, опасаясь за жизнь членов своей семьи и понимая, что при захвате города красными и ему не сносить головы, покидает город, уезжает к родственникам в с. Салтакьял Уржумского уезда, где вскоре был арестован за обличительные проповеди и позднее расстрелян местный священник о. Анатолий Ивановский.  И здесь о. Иоанна что-то уберегло от беды, хотя он, безусловно, был лично знаком  с этим священником. 

  В течение полутора лет батюшка живет незаметно у своих родственников в Салтакьяле, но потом все же решает вернуться в Уржум, в родной собор. При возвращении в город, батюшка был немедленно арестован «за уход с белогвардейцами, укрывательство от советской власти» (видимо, отъезд священника с захваченной степановцами территории считался  «уходом со степановцами», а укрывательство - от чекистов, это каралось как контрреволюционное преступление). Однако о. Иоанну повезло избежать смерти, времена уже стояли другие и за то, что в 1918 г. расстреливали, теперь давали только тюремное заключение. Думается, не уйди батюшка в 1918 г. вовремя из Уржума, он был бы расстрелян, как и другие «виновные» священники. Так, священник Короваев был осужден на 5 лет концлагерей, а в 1922 году освобожден по амнистии.

 После освобождения, о. Иоанн не возвращается в Уржум, и вся дальнейшая его жизнь была связана с городом Вяткой. Думается, вернись он в Уржум, он неминуемо оказался бы втянут в противостояние с обновленцами, и неизвестно, как бы сложилась его дальнейшая жизнь. Так случилось со многими священниками города, разделившихся на два враждебных лагеря – тихоновцев и обновленцев. Правда, такое же противостояние было и в городе Вятке, где о. Иоанн стоял на непоколебимой позиции патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия. За это он и был арестован в 1938 году, как участник «контрреволюционной организации церковников сергиевской ориентации» и снова попал в концлагеря. Скончался он около 1945 года, правда, неизвестно, где это произошло - в лагерях или на свободе. По некоторым данным, в 1945 настоятелем Всехсвятской церкви г. Кунгура Пермской области являлся некий  протоиерей о. Иоанн Короваев, однако был ли это наш о. Иоанн, доподлинно не установлено. Какой сложной, нужной людям и стране  была жизнь о. Иоанна, и как завершением его земного пути стала его загадочная смерть…

 В одно время вместе с о. Иоанном в Свято-Троицком соборе г. Уржума служил не менее замечательный священник Александр Александров Троицкий, список должностей которого был не меньшим, чем у о. Иоанна. О жизни его тоже надо рассказать особо. Согласно сухим архивным фактам, о. Александр родился 26 октября 1869 года в семье священника. 21 июня 1891 года окончил курс Вятской духовной семинарии со свидетельством 2 разряда. 2 ноября 1891 года он был определен на диаконскую вакансию к Владимирской церкви города Царевосанчурска, а 2 мая 1892 года он был рукоположен в сан диакона и определен на штатную вакансию священника к Благовещенскому собору города Воткинска. Проходил должности: законоучитель и заведующий Воткинской церковно-приходской школы (1893 - 1911 гг.); законоучитель Воткинского МНП просвещения училища и Воткинского земского училища (1900 - 1911 гг.) и других того же прихода; председатель комитета по постройке церкви при д. Неумойской Сарапульского уезда в 1901 - 1910 гг.; депутат на епархиальном съезде 1898 г.; окружной противостарообрядческий миссионер V округа в  1894 - 1901 гг.

  19 января 1911 года о. Александр был рукоположен во священника и направлен в Свято-Троицкий собор г. Уржума. Здесь он проходил должности: законоучитель Берсенского земского училища (7 февраля 1912 - 31 августа 1915 гг.); Федорищевского земского училища (1 января 1913 - 31 августа 1915);  депутат на училищном окружном съезде в г. Нолинске с 1912 по 1914 гг.;  с 1915 г. председатель съезда и штатный член Уржумского уездного отделения Вятского епархиального училищного совета с 1913 г.; председатель комитета по устройству религиозно-богословских чтений в г. Уржуме с резолюции епископа Филарета 28 ноября 1913 г.; окружной миссионер по благочинию церквей г. Уржума с 7 апреля 1915 г.; следователь по духовным делам 1913 г.;  председатель приходского попечительства по собору; законоучитель Уржумской женской гимназии с 13 марта 1911 г. и законоучитель Стробыкинского (Ашланского) земского училища с 14 сентября 1914 г.

В разные годы батюшка награждался:  набедренник ( 1894 г.), скуфья (1902 г.), благословение Св. Синода с грамотой (1910 г.), камилавка (1911 г.), денежная награда за преподавание Закона Божьего в церковных школах 100 руб.,  медаль в память Александра III, наградной знак в память 300-летия дома Романовых и бронзовая медаль в честь 15-летия церковной школы.

В Уржуме батюшка получал жалование из женской гимназии. В семействе его и матушки Александры Ивановны росли дети: Мелетина, 1892 г.р. (в 1915 году училась на бесплатных общеобразовательных курсах в Петрограде), Кирилл, 1893 г.р. (учился в Казанском императорском университете на математическом отделении), Андрей, 1895 г.р. (учился в лесном институте г. Петрограда).

  В сентябре 1915 года о. Александр   ушел добровольцем на фронт, но в 1917 году вернулся в Уржум. Об этом говорит тот факт, что он упоминается  в списке служителей Свято-Троицкого собора за 1917 год. Дальнейшая его судьба неизвестна. В 20-е годы в Уржуме служил еще один священник Василий Троицкий, но это был другой человек.

  Совсем немного, меньше года, в соборе г. Уржума служил известный миссионер того времени о. Федор Тихвинский, но это была такой интересный и колоссальный человек, что о нем также стоит рассказать. Священник  Федор Тихвинский был одним из самых известных уржумских миссионеров. Свой миссионерский путь он начинал в приходе с. Байса Уржумского уезда, который он превратил в оплот борьбы со старообрядчеством.  Его многочисленные очерки, громившие основы староверия  в пух и прах, были известны не только во всей епархии, но и за ее пределами. А жизнь батюшки сама была поинтереснее любого очерка.

  Федор Тихвинский появился на Божий свет 1 февраля 1861 г. в с. Пектубаево Яранского уезда в семье диакона Василия Тихвинского и матушки Екатерины Степановны. Отца не стало во время учебы Федора в Вятской духовной семинарии, которую он закончил с золотым отличием – аттестатом 1 разряда в июне 1885 г. 18 января 1886 г Федор Тихвинский определился псаломщиком к Успенской церкви слободы Кукарки, в которой тогда служил такой замечательный пастырь, как о. Василий Кедров.

  В Кукарке будущий миссионер прослужил недолго, и в августе 1888 г. уже как священник был определен ко храму села Байсы, в которой ему предстояло служить многие годы, став свидетелем благоукрашения только что отстроенного каменного красавца-храма. В 1891 г. он получил свою первую награду – набедренник, а в 1892 г. по собственной инициативе и при содействии благочинного о. Иакова Редникова организовал впервые в благочинии библиотеку для духовенства, став первым ее библиотекарем. Неизвестный автор на страницах журнала «Вятские епархиальные ведомости» в 1900 г. так рассказывал об этом предприятии:

  «Есть в нашем благочинном округе и еще одно полезное учреждение, получившее начало также при содействии покойного о. Иакова. В 1892 г. священник с. Байсы, о. Федор Тихвинский, задумал устроить в своем округе благочинном библиотеку и решился сообщить свои  предприятия некоторым из сотоварищей и отцу благочинному. Отец Иаков настолько отнесся к этому сочувственно, что тут же выразил мысль не затягивать дела и поручил о. Феодору Тихвинскому составить подробный проект устава для библиотеки (записка и отчет по библиотеке духовенства второго округа Уржумского уезда за первый 1893 г. ея существования).

 - Известно, - заявлял о. Феодор Тихвинский в своей записке съезду, - как горячо проводил отец благочинный мысль среди духовенства об открытии библиотеки, в ревизию второго полугодия 1892 г. За это каждый скажет отцу благочинному глубочайшее спасибо.

  И вот, с Божьей помощью, на очередном съезде духовенства второго округа, бывшего в декабре 1892 г., был поставлен  отцом благочинным вопрос об открытии благочинной библиотеки, решенный съездом в утвердительном смысле. С тех пор и до конца своей жизни о. Иаков относился к библиотеке сочувственно и много содействовал ея развитию и упрочнению».

  11 апреля 1897 г. Господь открыл в жизни Федора Тихвинского новую страницу, когда в Уржумском уезде была официально учреждена противораскольническая миссия, и он был назначен официально первым миссионером против раскола по уезду.  Отец  Федор  вывел миссионерское дело здесь на качественно новый уровень, а село Байса превратилось отныне в центр просвещения не только язычников, но и христиан-староверов. Немаловажным обстоятельством этого было и то, что в руках о. Федора была сосредоточена вся литература окружной библиотеки, в том числе по истории раскола. Батюшка погрузился с головой в изучение истории раскола, особенно на Уржумской земле,  описание обычаев старообрядцев, вникая внимательно во все явные недостатки их учения, его ошибочность по сравнению с Православием. Проводя многие часы за чтением книг, отец Федор размышлял и приходил к своим выводам.

  Анализируя историю старообрядчества на Уржумской земле и его тогдашнее состояние, в 1897 г. о. Федор опубликовал свой исследовательский труд «История раскола в деревне Русский Турек Уржумского уезда Вятской епархии», ценнейшую работу по истории раскола в одном из самых его больших центров. В ней о. Федор попытался спрогнозировать дальнейшее развитие старообрядчества и дать оценку причинам дробления старообрядческой общины.

Село Русский Турек к концу XIX столетия оформился в главный старообрядческий центр уезда. Губернский противораскольнический миссионер о. Николай Тихвинский в 1899 г. писал, что Русский Турек  представляет собой центр «беспоповского раскола» практически на всем юге Вятской земли. Возможно, именно стараниями о. Федора здесь был открыт православный приход с построением деревянного храма во имя Святого Духа. Поздравительное слово ко дню торжественного открытия прихода, публиковавшееся в «Вятских епархиальных ведомостях» в начале 1898 г., написал сам отец-миссионер.

  Вообще присоединение к Православию уржумских старообрядцев не было в те годы редкостью – упоминания об этом можно найти и в публикациях в церковной прессе, и в воспоминаниях современников, и в записях метрических книг. Сам о. Федор нередко лично проводил беседы со староверами, убеждая их перейти в Православие. Например, несколько таких собеседований было проведено им по теме «Евангелие» в 1903 г. В своем отчете о них отец-миссионер писал: «…Все старообрядцы Уржумского уезда твердят, мы не достойны Евангелия и в руки брать, а не то  что читать и жить по Евангелию». Тем не менее, старообрядцы не отказывались от этих бесед, причем, иногда задавали такие каверзные вопросы, что ставили проповедника по его словам в тупик. К примеру, старообрядец из д. Рублево как-то сказал: «Господь многое обещал в Евангелии, но не все исполняется. Сказал же Господь «всяк видяй сына и веруяй в него имать сына и веруяй в него имать живот вечный», кто же видит Спасителя во плоти после вознесения, а многие спасаются».

Ответ на эти слова у батюшки не сразу нашелся…

    Происходили в уезде и окружные съезды миссионеров под руководством, конечно же, о. Феодора. Один из таких съездов происходил в с. Байса в 1901 г. В «послужном списке» о. Феодора на заре XX века отмечалось, что он знает 20 поучений, имеет скуфию и медаль в память царствования императора Александра III, и дом на церковной земле. В семействе Тихвинских, о. Федора и матушки Афанасии Петровны, росли дети: Иван, Никанор, Афанасия, Надежда и Варвара. 17 мая 1899 года отец-миссионер пережил большое горе, когда умерла от болезни маленькая Варвара. Кроме жены и детей, в доме о. Федора жила также его пожилая мать, получающая пенсию из уездного казначейства 40 рублей в год. Изредка к Тихвинским приезжала в гости сестра батюшки  Александра, состоявшая просфирницей при Успенской церкви г. Нолинска и вдовствовавшая с 1885 года.

   В смутном 1905 г. великий миссионер  о. Федор Тихвинский со всем своим семейством покинул село  Байсу, будучи переведенным на место священника к Троицкому собору г. Уржума.  Был он представлен к сану протоиерея, но не получил его. В том же году за «несоответствие во взглядах» с духовным начальством на манифест 17 октября 1905 г. о. Федор был переведен в с. Чудиново Орловского уезда. Впоследствии судьба его складывалась самым причудливым образом – организатор Крестьянского союза, член Государственной Думы. За речь в пользу отмены смертной казни после роспуска Думы был лишен сана. Этнограф и писатель В. Г. Тан-Богораз так описывал Тихвинского того времени: «Он коренаст и широк, с большой бородой, большими серыми простодушными глазами. Несмотря на свое красноречие. Он застенчив и мнителен. Ему все кажется: не так сказал, недостаточно сильно».

  После лишения сана, Тихвинский поселился в городе  Слободском и поступил на военную службу. В 1917 г. бывший миссионер – старший ординатор Холмского военного госпиталя.  После Февральской революции Тихвинский был награжден за свои либеральные взгляды в прошлом; тогда, как мы знаем, награждали огульно всех «жертв царизма». Как сложилась дальнейшая судьба нашего миссионера, неизвестно. Возможно, большевики «жертву царизма» тоже не обидели…

 

                               2. Пастыри из Воскресенской и Казанской …

 

В начале ХХ века в  стенах городской Воскресенской церкви служили Господу люди удивительно интересных судеб, несколько из которых смогло достойно пострадать за Христа, будучи репрессированными, и в этом нет ничего удивительного – ведь в глазах властей все «воскресенцы» были ярыми «тихоновцами» - сторонниками Патриарха Тихона. Воскресенский собор никогда не переходил в руки обновленцев, чем мог бы гордиться его причт, если бы он действовал в наши дни…

      Пожалуй, больше всех из синодика воскресенских священников в начале ХХ века прослужил Павел Васильевич Сушков – целых три десятилетия! О. Павел появился на Божий свет в семье священника с. Талоключинского 12 октября 1870 г. В июне 1894 г. он закончил курс Вятской духовной семинарии с аттестатом 2 разряда и по правилам последней был направлен учителем в церковно-приходскую школу маленького села  Ацвеж Котельничского уезда в декабре того же года. В листопадном сентябре 1895 г. учитель Сушков был рукоположен во диакона и направлен к церкви Вятского епархиального женского училища с приписанием к Александро-Невскому собору сверх штата.

14 августа 1896 г., на заре новой осени, в жизни Павла Васильевича произошло светлое событие – по предложению Преосвященного Сергия и Духовной Консистории он был определен на вакансию священника к Воскресенской церкви города  Уржума и спустя 4 дня торжественно рукоположен в сан. Вместе с ним в Уржум прибыла его жена Зинаида Ивановна, дочь протоиерея. Интересно, что в с. Вотском того же уезда служил родной брат о. Павла – о. Петр Сушков. О. Павел же прослужил в Воскресенской церкви, можно сказать, всю свою жизнь до своего ареста в 1928 г.

      Отец Павел был очень уважаем и духовенством своей церкви, и других церквей города, и ценим епархиальным начальством, о чем свидетельствует огромный список должностей, которые он занимал до революции. Не считая исполнения должности заведующего и законоучителя 4 училищ (в том числе и ЦПШ при самой церкви), в разные годы он назначался помощником Уржумского противораскольнического миссионера по городскому благочинию, духовным следователем, председателем церковно-приходского попечительства при своей церкви, членом Уржумского уездного отделения епархиального училищного совета, депутатом от  духовенства на Уржумских уездных земских собраниях, депутатом по избранию духовенства на  епархиальный съезд и окружно-училищный съезд в г. Нолинске и, наконец, только за 1900-е годы отец Сушков назначался благочинным 4 раза по указу Вятской Духовной Консистории! Кроме этих должностей, он являлся почетным членом Вятского комитета Православного миссионерского общества и Вятского общества Святителя Николая, был наблюдающим чтений при Уржумском обществе трезвости, принимал во время Русско-Японской войны активное участие в деятельности Красного Креста, выразившееся в сборе средств на нужды армии и раненых солдат. За это о. Павел был торжественно удостоен серебряной медали. Кроме этого, он имел медаль в честь 25-летия церковной школы и наперсный крест с 1912 г. В семействе батюшки росли две дочери – Екатерина и Анастасия, и сын Николай. В 1915 г. дочери учились в Уржумской гимназии, а сын в начальной школе.

    Здесь в Уржуме семью Сушковых и застало время великой смуты. Вместе с о. Павлом в это время в Воскресенской церкви служили священник о. Николай Попов (с 1915 г.) и диакон Иоанн Стефанов (с 1914 г.). В отличие от служителей соседнего Свято-Троицкого «воскресенцы» во время известного Степановского мятежа сохранили нейтралитет и потому смогли уберечься от скорой расправы с его участниками. Но впереди стояла новая беда – церковный раскол.

      В 1922 г., очевидно, священник Попов либо скончался, либо был переведен в другой приход, и на его место был назначен священник Алексий Михайлович Бенедиктов. Из сохранившихся анкет этого человека, которые обычно заполняли священники в 1920-е годы по указке властей, можно узнать, что он родился 21 февраля 1879 г. в с. Арбузово-Баран Казанской губернии в бедной крестьянской семье, окончил Казанскую духовную семинарию в 1900 г., проходил духовное служение в сане иереяв с. Косолапово Уржумского уезда, откуда и прибыл в Уржум вместе с женой Екатериной Владимировной и дочерьми – Надеждой, Любовью и Параскевой. О двух последних сообщалось в одной из анкет, что они «выехали в Ленинград в надежде получить чем-нибудь кусок хлеба» (1929 год). За время жизни в Уржуме семья Бенедиктовых сменила два адреса – улица Прокопьевская и Тургенева, 19.

Как и все сознательное духовенство, о. Алексий не принял обновленчества, став его яростным противником. Сводка ОГПУ за октябрь 1923 г. сообщала:

      «В Уржумском уезде 28 октября тихоновцы в лице местных священников В. Половникова и А. Бенедиктова повели окончательную борьбу с обновленцами. В соборе в этот день устроили самочинное собрание прихожан…  В результате собрание постановило: удалить и не допускать к служению в церкви обновленческого протоиерея Домрачева и диакона Парфенова и отказать им от прихода и от должности». Вскоре обновленцы возвратили себе и приход и должность, «выжив» тихоновцев из Свято-Троицкого собора, а священник его Половников был репрессирован. Рассказ об этом выдающемся человеке еще впереди.  О. Алексий не был репрессирован, но эта участь не миновала его в дальнейшем.

            В 1926 году были арестованы по делу т.н. «съезда духовенства» священники г. Уржума Павел Сушков, Алексей Бенедиктов, Николай Аранович, а также сельские  - о. Матфей Сатаев из с. Лопьял и из с. Пустополье о. Митрофан Сырнев. Речь здесь шла об обычном собрании духовенства, на котором обсуждались текущие церковные вопросы (например, о приглашении епископа в Уржум), но дело было в том, что собрание было проведено без разрешения власти и, с точки зрения ОГПУ, являлось контрреволюционным. Кроме упомянутых священников, на нем также присутствовал  священник из с. Марисолы Валентин Федоров.   Спустя 2 месяца после проведения собрания, 2 и 3 апреля, все его участники были арестованы, им было предъявлено обвинение по нескольким статьям. Вместе с непосредственными участниками собрания был арестован и священник Уржумской Воскресенской церкви Феодор Шишов, который и краем уха не слышал об этом собрании, но принимал вместе с Сушковым участие в сборе денежных средств на поездку делегатов в Москву просить о назначении нового епископа. Священник из с. Марисолы Владимир Попов благодаря тому, что не смог прибыть на съезд, избежал ареста. Впрочем, он был еще впереди…

 25 мая 1926 года было составлено обвинительное заключение на арестованных уржумских священников, в  котором говорилось: «...Священник (благочинный) г. Уржума Сушков усиленно нелегально вёл работу по мобилизации мнения верующей публики и духовенства в пользу монархических вождей церкви, уличенных советской властью в контрреволюционной деятельности. Поддерживал всецело их платформу, для упрочения таковой в Уржумском уезде он по своей инициативе созвал на 9 февраля (по новому стилю — Д.К.) с.г. в своей квартире в г. Уржуме нелегальный благочиннический съезд Уржумской епископии с целью организации нелегального епархиального управления и связи последнего с Центром. На съезде приняли участие благочинные Сушков, Сырнев, Сатаев, Фёдоров и священники Бенедиктов, Аранович, Шишов. С целью антисоветской деятельности по инициативе благочинного Сушкова организовывались принудительные сверхустановленные сборы с каждого церковного причта. В тех же целях вышеупомянутыми личностями распространялись среди верующего населения  и духовенства антисоветские воззвания заключенного за контрреволюцию епископа Яранского Нектария (Трезвинского)».

  15 октября 1926 г. Особым Совещанием Коллегии ОГПУ было вынесено решение: «Сушкова Павла Васильевича, Сырнева Митрофана Павловича, Сатаева Матвея Даниловича — выслать в Среднюю Азию на три года; Арановича Николая Захаровича, Федорова Валентина Владимировича, Бенедиктова Алексея Михайловича — приговорить к лишению свободы сроком на 6 месяцев с зачетом предварительного заключения». Про последних в последнем заключении по делу сообщалось, что их, как «раскаявшихся в содеянном ими преступлении – выслать в Туркестан условно», а священника Шишова, как вовсе не причастного к данному  преступлению, предписывалось освободить совсем. Последним помогли избежать ареста их так называемые «покаянные письма», в которых они унизительно обязывались быть лояльными  к правящей власти.  Подробно об этом громком процессе я писал в своей книге «Православная жизнь Уржумского уезда с 1918 по 1928 гг.».

   В документах архива ГАСПИ КО сохранились сведения, позволяющие проследить дальнейший путь арестованных уржумских священников. о.Павел Сушков скончается 22 мая 1928 г. в Средней Азии «от острого психического расстройства».  О. Митрофан Сырнев вновь вернется на Уржумскую землю, будет арестован еще 2 раза, но продолжит служение в храмах г. Уржума до полного их закрытия. О. Алексий Бенедиктов тоже вернется в Уржум и вновь будет благочинным Уржумских градских церквей, но 25 сентября 1929 г. вновь будет арестован за антисоветскую пропаганду и осужден на 3 года заключения в концлагерь.  О. Матфей Сатаев отбывал ссылку в г. Ходженте Узбекской ССР до 6 июля 1929 г. После возвращения он служит в с. Троицкое Кильмезского района, где будет арестован 27 августа 1937 г. по обвинению к причастности к контрреволюционной церковно-монархической организации и 1 ноября 1937 г. расстрелян в г. Кирове.  О. Николай Аранович после освобождения уехал в Москву к сыну, где жил до 1941 г., а после начала войны уехал в г. Киров, где у него жили дочери, и там вскоре  умер.

   После ареста о. Павла, в Воскресенскую церковь был направлен священник с. Петровского Иоанн  Афанасьевич Березин. Из его анкет за 1929 год, которые он заполнял перед самым своим арестом, мы можем узнать, что он появился на Божий свет 27 января 1885 г. в крестьянской семье д. Малой Кузовошки Уржумского  уезда, окончил Казанскую учительскую семинарию в 1904 г., но в священника был рукоположен лишь в 1923 году. В Уржум новый священник прибыл с матушкой Надеждой Николаевной и маленьким сыном Евгением, поселившись на улице Гоголя. В Уржуме в семействе Березиных родился еще один ребеночек – сын Александр. Произошло это за год до ареста его отца.

В один пасмурный день 1 декабря 1929 года были схвачены оба священника–сергиевца из Воскресенского собора – отцы Бенедиктов и Березин. Оба они особым совещанием при коллегии ОГПУ были этапированы по ст. 58 п. 10 УК РСФСР в концлагерь на 3 года. В обвинительном заключении  по делу священников значилось: «Благочинный священник Воскресенской церкви г. Уржума Нолинского округа Нижкрая Бенедиктов Алексей Михайлович и штатный священник той же церкви Березин Иван Афанасьевич, систематически, в течение ряда лет вели энергичную контрреволюционную деятельность в форме агитации на религиозной почве, путем произнесения проповедей с кафедры церкви и создания нелегальных кружков под видом читки и изучения проповедей, где  открыто производились полемические споры  с разными нападками на советскую власть, в целях дискредитации Советского Правительства в глазах прихожан».

  Между тем свидетели, проходившие по делу,  о них отзывались хорошо. Например, слепой псаломщик Брин говорил: «Священника Бенедиктова знаю давно. В своих служебных делах к себе и другим строг и требователен. По своим пастырским обязанностям, строго охраняя веру, не допускает возникновения безбожия. В праздничные дни говорит проповеди, задевая современное положение. Говорит на евангельские темы. Разъясняет заблуждения иных течений. Конкретных фактов его антисоветской деятельности указать сейчас не могу, но то, что он личность антисоветская — утверждаю». Кстати, Брин был единственным из «воскресенцев», избежавшим ареста. Он только вызывался в ОГПУ, где давал правдивые показания на священников…

   Про священника Бенедиктова сообщалось: «Являясь откровенным реакционером и противником советской власти Бенедиктов использовал малейшую возможность для дискредитации советской власти в глазах населения, пользуясь для внедрения своих идей предоставленным ему правом произносить проповеди с кафедры церкви, где он открыто проповедует о том, что: «Безбожье – это разврат, а разврат – это дело коммунистов…»  Приводились и другие слова батюшки, выуженные из доносов: «Все это временное, все подставное. Религия сейчас удушена, свобода совести существует сейчас только на бумаге, а не на деле…  Советская власть душит религию, имея своих поставленных людей, которых зовут обновленцами…  Если вы против религии – нас, то мы против советской власти».  Священников Березин говорил такие слова: «Вы провалили, у вас ничего нет, губители нравственности, вас большевиков ненавидят все и ждут только удачного момента, чтоб прогнать вас».

 Отец Алексей Бенедиктов на следствии виновным себя не признал, сказав: «Березина священника знаю, и заходил к нему несколько раз, и он был у меня; никаких разговоров о советской власти у нас не было. Сам я проповеди говорил больше на евангельские темы, не касаясь советской власти». А священник Березин, под давлением доказательств, полностью признал свою вину, что, впрочем, не спасло его от репрессии…

   Что сталось с ними в дальнейшем – неизвестность. Арестом этих замечательных пастырей советское руководство, очевидно, надеялось обезглавить сергиевскую ориентацию в Уржуме. Но оно глубоко просчиталось – вместо выбывших руководителей-сергиевцев им на смену пришли другие, не менее замечательные люди – священники о. Василий Юферев и о. Георгий Сбоев. Последние священники сей церкви.

      Больше двух десятков лет прослужил при церкви-соборе диакон Иоанн Стефанов. Из его анкет можно узнать, что он родился 26 сентября 1869 г. в священнической семье с. Ацвеж Котельничского уезда (в котором, как мы знаем, учительствовал один из священников Воскресенской церкви)  и начинал свое духовное служение в с. Екатерининском того же уезда после окончания 1 класса Вятской духовной семинарии в 1888 г., откуда прибыл в Уржум как диакон в 1895 г., а в 1914 г. был перемещен к Воскресенской церкви. Перед своим арестом диакон Стефанов был вдов, не имел даже детей, получал «вознаграждение» за службу в размере 30 рублей в месяц и жил в доме номер 46 по улице Гоголя.²¹  В этот дом и ворвались в один из сентябрьских дней 1935 г. чекисты, предъявив о. Иоанну обвинение по ст. 58 п. 10 УК РСФСР. Почти год пробыл он в тюрьме, пока постановлением уполномоченного СПО УГБ НКВД по Кировскому краю от 2 сентября 1936 г. «из-за недостаточности улик» следственное дело не было закрыто, а отец Стефанов освобожден.

            В Казанской церкви города, стоявшей в его южной части,  одним из самых уважаемых пастырей был отец Федор Шишов. Тот самый, который тоже привлекался к делу по съезду уржумского духовенства. Судьба его также была надломлена в лихую годину репрессий. Федор Яковлевич родился в 1884 году в крестьянской семье  в д. Челны будущего Чистопольского района Татарской республики. О духовной стезе юноша не помышлял и окончил курс в Елабужской училищной двухклассной школе в мае 1889 года с получением свидетельства на звание учителя народных школ. После окончания училища будущий священник работает учителем в Ново-Ключевской и Барклавь-Бадьинской школах грамоты Елабужского уезда с 15 сентября 1900 года. Работа в церковных школах, видимо, и определила его грядущую судьбу. В то время преподавание в церковных школах могло заменить курс духовной семинарии, даже без последующего обязательного обучения в ней.  А духовное начальство отмечало самых способных учителей и давало им новую путевку в жизнь. С 16 сентября 1904 года Федор  – церковник  при Сарапульской Крестовоздвиженской церкви Архиерейского дома, правда, служит здесь недолго. В том же году он переводится псаломщиком в маленькое село Аджим Малмыжского уезда, где прослужил до 1909 года. Здесь 14 сентября 1908 года он был посвящен в стихарь, а 27 ноября 1908 года  возведен в сан диакона, но на псаломщической вакансии. 15 февраля 1909 года о. Феодор  был перемещен на должность диакона к церкви с. Рождественского Уржумского уезда, где служил до революции. Вместе с ним на новое место служения приехала его жена матушка Евдокия Емельяновна и маленький сын Геннадий. В Рождественском о. Федор получал жалование от казны в 150 р., был награжден крестом и медалью в память 300-летия дома Романовых.

В смутном 1917 году  батюшка переводится на место священника к церкви соседнего села Вершинята, где прослужил все время гражданской смуты. Автору этих строк удалось найти две газетные публикации об о. Федоре за 1923 год, когда он служил в Вершинятах.  В апреле 1923 года анонимный автор в заметке «Распространитель заразы» рассказывал на страницах уездной газеты «Красный пахарь»: «У мельника Чамской мельницы заболел тифом сын. Мельник бежит к вершинятскому «батюшке» Шишову, чтобы посоветоваться, вести ли сына в больницу или лечить его дома? Отец духовный, выслушав мельника, посоветовал ему: «Ни в коем случае не возить сына в больницу, т.к. его там или заморят голодом или заморозят». И этот совет дается уже не в первый раз».

А вот публикация из той же газеты под заголовком «Сорвалось». Привожу ее тут, т.к. она может немного рассказать о жизни батюшки: «Священник села Вершинята Шишев решил освободиться от внесения платы за учение своего дитяти, обучающегося в школе 2-й ступени имени Ленина. Написав собственноручно удостоверение, приблизительно такого содержания, что он значится крестьянином с. Вершинята и в тоже время местным священником, имеет земельный надел, платит всевозможные налоги и что принадлежит к трудовому населению! В сельском совете подписали это удостоверение. Шишев принес удостоверение для заверения в Петровский ВИК. Последний заверил, что Шишев имеет земельный надел и платит налоги, но слова «принадлежит к трудовому населению» заключил в скобки и в конце сделал приписку: «В скобках не читать». И рассеялись мечты Шишева об освобождении от платности».

1 сентября 1923 года о. Федор был назначен настоятелем Казанской церкви г. Уржума и служил здесь до 1930 года.  Произошло это после того, как священник церкви о. Георгий Чемоданов, поддерживающий обновленцев, в 1923 году «был уличен в неверии, признан коммунистом» и силой удален прихожанами из храма. Сохранилась интересная публикация, в которой рассказывается, как мужички вытащили священника-обновленца из церкви и выбросили его на улицу. Казанская церковь стала последним  местом служения о. Федора. Сохранилось ее описание того времени, точнее за 1927 год: «Храм – здание кирпичное, на сплошном каменном фундаменте с колокольнею и тремя пристроями на колоннах, крытое железом, оштукатуренное с наружной стороны; внутренние стены оштукатурены и выкрашены масляными красками с церковной живописью, полом из сплошных плит и со сводчатым потолком. Оценка – 39 093 р.».

    В 1924 году в анкете настоятеля церкви  указывалось, что он «бедный».  Приход придерживался патриаршей ориентации». Из следственного дела о нелегальном церковном съезде в Уржуме в 1926 г. можно узнать, что священник г. Уржума Феодор Шишов был судим за «распространение ложных слухов», но освобожден Вятским судом. Избежать общей участи ему помогло «покаяние» перед властью, подписанное им собственноручно. В   марте 1928 года священник церкви Федор Шишов был избран заместителем благочинного православных церквей г. Уржума и утвержден Епархиальным советом г. Вятки. 4 октября 1928 года – пока первое свидетельство, что приход перешел в викторианство и пребывал в нем примерно до 1932 года.  При о. Федоре весь храм принадлежал одной общине, и только после его трагической гибели часть церкви была отобрана властями для обновленческой общины. Кто знает, может для этой цели  и был репрессирован батюшка?

    22 февраля 1930 года в ходе волны репрессий духовенства, прокатившейся по бывшему уезду, особой тройкой при ПП ОГПУ Нижегородского края по ст. 58 п. 10 о. Феодор был приговорен к расстрелу.  По некоторым данным, священников расстреливали в Солдатском лесу около города Уржума, а тела обливали бензином и сжигали. Очевидцы рассказывали потом, что видели, как душа убиенного пастыря поднималась по невидимым ступенькам в небо….

 

                             3. Духовные отцы тюремного замка

 

Почти во всех книжках о жизни С.М. Кирова можно прочитать о таком эпизоде из его детства: каждое воскресенье воспитанников уржумского приюта приводили на богослужение в церковь при городской тюрьме, где дети были вынуждены молиться вместе с арестантами.

Тюрьма в Уржуме появилась ещё при основании города, просуществовала до падения самодержавия, да и потом пригодилась новой власти. Она была построена в самом центре городской крепости.

До середины XVIII века при тюрьме, скорее всего, не было своего духовника, и местные священники  навещали арестантов по своей инициативе. Только в 1767 году в Уржум пришёл указ императрицы Екатерины II, согласно которому духовное окормление арестантов стало для духовенства обязательным. Можно сказать, с этого и началась история церковного тюремного служения в г. Уржуме. По всей видимости, обязанность «увещать» арестантов  и совершать требы по их просьбам, не говоря уже об отпевании умерших, возлагалась на духовенство городских храмов. Первым тюремным священником стал протопоп Троицкого собора Никита Иванов.

Однако до второй половины XIX века при уржумской тюрьме не было своего домового храма. Только в 1873 году, когда в Уржуме было завершено строительство нового тюремного замка, при  нем «тщанием уржумского купца Павла Мартыновича Снохова и усердием исправника Никанора Ивановича Саладакова» на пожертвования частных лиц была устроена домовая церковь в честь благоверного князя Александра Невского. Была и колокольня, сначала деревянная, а позднее – каменная.

Вот как описывала церковь автор книги «Мальчик из Уржума»: «… Церковь невелика. Приютские стоят впереди, у самого алтаря, под неусыпным взглядом надзирательницы. За приютскими – просто богомольцы, те, кто пришёл сюда по доброй воле. В задней части церкви – барьер. Заключенные стоят двумя группами: спереди у барьера те, кого в Уржуме  называют непонятным словом «крамольники». За ними – вооруженная стража. А сзади у самой стены – вторая группа. Это уголовные преступники. Их плохо видно в полумраке церкви. Внизу стоят только мужчины, а вверху на хорах в таком же порядке – две группы женщин».

В домовой тюремной церкви служил один священник, был и свой староста. Правда, не было своих певчих (им было просто нечем платить), а потому при церкви пел хор из приютских детей. В круг обязанностей тюремного священника, кроме совершения служб и треб для заключенных, входили требоисправления в уржумской земской больнице и преподавание Закона Божьего в земском женском училище, детском приюте (доме призрения, как его называли), приходском и городском училищах. Все эти обязанности тюремный священник брал на себя, скорее всего, добровольно, так как жалование у него было чисто символическим – 5 рублей в год.

Первым священником домовой тюремной церкви был отец Василий Муратовский, служивший в храме до 1885 года. При нём церковь строилась и благоукрашалась. После отца Василия в уржумский тюремный замок был назначен отец Константин Пономарев, прослуживший здесь три десятка лет. Сын псаломщика, он закончил Вятскую духовную семинарию в июне 1878 года и работал учителем  в начальных училищах. 18 сентября 1882 года молодой человек после хиротонии был направлен на священническое служение в село Ашлань Уржумского уезда. Надо сказать, в селе тогда ещё не было храма. Бывшая деревянная церковь сгорела в 1880 году, и службы в ней совершались в молельном доме, размещавшемся в двухэтажном здании, принадлежавшем заводовладельцу Депрейсу. В селе строился добротный каменный храм, но он был освящен уже после отъезда отца Константина. В Ашлани располагалась начальная школа, в которой батюшка преподавал Закон Божий.

15 февраля 1885 года священник был определён к тюремной церкви города Уржума и служил в ней до выхода за штат 9 марта 1915 года. В разные годы отец Константин преподавал в различных учебных заведениях города, имел церковные награды. Он рано овдовел, и, что примечательно, его единственный сын Дмитрий перед революцией служил полицейским надзирателем Омутнинского завода. Мальчик, скорее всего, вместе с отцом посещал тюремный замок, что, возможно, и определило выбор его будущей профессии. Став взрослым, он отмежевался от своего родителя, оставив его в полном одиночестве на произвол судьбы.

А вот что писали об отце Константине и его взаимоотношениях с будущим революционером С. М. Кировым авторы книги «Мальчик из Уржума» сестры Костриковы: «…Судя по всему, церковное начальство держало отца Константина «в черном теле». Пожалуй, этого пастыря кормили не только горло, но и длинные ноги. До сих пор не поймем, как он ухитрялся «совместительствовать» в трёх, а в одно время даже в четырёх местах. Он справлял службу  в самой захудалой  из всех уржумских  церквей. Закончив в храме, отец Константин  несся в дом призрения, где у него сегодня молебен. Долговязый, сутулый, он шагал так стремительно, что полы его серого, засаленного на груди подрясника и прямые длинные пепельного цвета волосы лихо развевались. Поп Константин был приставлен к приюту, чтобы следить за нравственным воспитанием детей. Он же обучал их пению. Кроме того, преподавал Закон Божий в приходском  и городском училищах, а в одно время  - и в уржумской гимназии. Он был требовательным и строгим законоучителем.

… Личная жизнь отца Константина была нелёгкой. Он потерял свою жену, сын был чужим для него человеком. Жил отец Константин одиноко… Но была у старика одна страсть: он любил природу и рыбалку…»

   На страницах книги можно найти упоминание о том, как батюшка относился к своим пасомым в тюрьме. На вопросы будущего революционера Сергея Кострикова батюшка либо отмалчивался, либо рассказывал что-нибудь интересное из жизни разбойников, которых в то время хватало с избытком. По его мнению, в тюрьму просто так не посадят.  «Поделом вору и мука!» - порой строго говорил священник.

После ухода отца Константина за штат священником тюремной церкви был назначен отец Александр Тихвинский. На долю этого батюшки выпали самые тяжёлые годы в истории Александро-Невской церкви, когда уржумская тюрьма стала использоваться представителями «самой народной власти», ещё до революции во всю заявлявших, что при них тюрем вообще не будет. В действительности же оказалось, что при «народной власти» тюрьмы оказались переполнены. Правда, в первое время священник жил очень даже неплохо, пока местные власти относились к Церкви лояльно. Сохранились прошения о перемене священником порядка 4 домов в городе в 1918 - 1919 гг. Если один дом его не устраивал, он переезжал в другой. Но такое благоденствие длилось недолго…

Большинство домовых церквей Вятской губернии  были закрыты уже в первые месяцы советской власти, но уржумская Александро-Невская церковь продержалась дольше всех – до 1922 года. Правда, круг обязанностей священника сузился до одной лишь тюрьмы. Ведь преподавание Закона Божьего в школах было запрещено, а посещение батюшкой больницы теперь расценивалось как религиозная пропаганда. Поэтому тюремный  священник лишился и того скудного заработка, который имел до революции. Отец Александр Тихвинский бедствовал, поэтому он в 1919 году переходит служить сначала в Троицкий собор на вакансию псаломщика, а затем в городскую Воскресенскую церковь. В 1920 году анонимный очевидец  сообщал через уездную газету «Красный пахарь»:  «…Поп Воскресенской церкви г. Уржума Тихвинский Александр, объезжая по приходу, ходил босиком и вымаливал у прихожан подаяние по бедности, показывая на свои чресла, одетый в холщовые рубища…». После отца Александра в тюремной церкви служили священники Троицкого собора (например, Филарет Домрачев), к которому приписали тюремный храм.

В 1922 году Александро-Невская церковь всё же была закрыта. Произошло это после весеннего изъятия церковных ценностей во всех храмах города и уезда, которое не обошло стороной и эту церковь.

Здание бывшего тюремного замка на улице Рокина (теперь в нём располагается РОВД) прекрасно сохранилось до наших дней, только уже без крепостной стены. Проходя мимо добротного каменного двухэтажного здания, невольно пытаешься представить, как оно выглядело сто лет назад, когда у тюремных ворот стояли суровые полицейские, в узкие решетчатые окна выглядывали заключенные, а в стенах домового храма теплилась искренняя молитва…

    Вот так немного удалось рассказать о некоторых священниках города Уржума. В течение всей истории здесь служило столько замечательных и выдающихся людей, что при желании им можно было бы посвятить отдельную книгу, а не один скромный очерк…

 

 

Назад к списку