Из рода Медведицыных

 

 

1903 г.  Медведицины Николай Николаевич и Юлия Константиновна

 

                   1.Медяны

 Медведицыны – один из старейших священнических родов на Вятской земле, а фамилия Медведицыных была на Вятской земле одной из древнейших. Еще в 1710 г. в Переписной книге Вятского уезда переписи стольника С.Д.Трахониотова по Филипповской слободке в починке Сементинском на речке Лема Глазовского уезда значились: «Во дворе Михайло Ларионов сын Медведицын 60 лет у него жена …» Здесь правда не указано, был ли он служителем церкви или простым крестьянином.

В 1741 г. в с. Лемское Глазовского уезда служил пономарь Анисим Ларионов сын Медведицын 50 лет, возможно внук Михаила Медведицына. В семье он имел сыновей Никиту и Петра 17 и 11 лет. Так сообщает первая «клировая ведомость» по храмам Вятской епархии.  С Анисима Медведицына и можно начинать историю обширного священнического рода Медведицыных.

В 1752 году в том же селе мы видим пономаря Никиту Анисимова сына Медведицына, 32 лет. В семье у него растет сын Никита 2 лет. В соседнем с. Ухтым служит пономарем его брат Федор Анисимович 22 лет, родившийся после 1741 г. Возможно, у о. Анисима были и еще дети, также ставшие служителями Церкви.

  В 1801 г. в том же селе Лема служил диакон Никита Никитин сын Медведицын, 57 лет. В диаконы он был посвящен 25 декабря 1769 г. К этому времени он был уже вдов; его сын умер от болезни, как сообщала «клировая ведомость» за тот же 1801 г. Та же ведомость сообщала, что поведения он был буйного – так в 1781 г. был штрафован 300 поклонами «за непослушание» и в 1875 г. «за бой и драку с крестьянами» 2 рублями. При этом сообщалось, «поведения не худого и в должности по силам исправен».

  Интересно, что за 1821 г. в ведомости той же церкви упоминается пономарь Медведицын Никита. Возможно, это был тот же диакон Медведицын, за буйный нрав лишенный сана. В этом же храме служил пономарем его сын Алексей 28 лет; значит, Никита Медведицын имел не одного сына. Про Алексея сообщалось, что 31 февраля 1894 г. он был посвящен в пономаря, а в сем  1821 г. во диакона. В семье о.Алексия и жены его Анны Ларионовны были сын Михайло 8 лет и дочь Ефросиния 6 лет. Михайло обучался чтению на Часослове.

  В ведомостях церквей Вятской епархии за 1821 г. впервые начинают упоминаться и другие Медведицыны, до сих пор прослеживалась только одна ветвь. Скорее всего, все они были потомками Анисима Медведицына, детьми и внуками Никиты Медведицына-старшего, пошедшие по их стопам и ставшие служителями Церкви. Так в с.Холуно-Поломское Слободского уезда служит пономарем Владимир Иванович Медведицын 15 лет, посвященный в пономаря «из воспитанников домовой Его Преосвященства школы» 13 февраля 1812 г.  Про него сообщалось: «Поведения и качеств не худых. Проживает в наемной квартире». В Преображенском соборе г. Глазова служил пономарем Михаил Алексеев сын Медведицын 27 лет. В семье Михаила Алексеевича и жены его Анны Федоровны росли дети Иван, Алексей и Анна. От сих первых священноцерковнослужителей Медведицыных священнический род Медведицыных начал распространяться по Вятской земле. К 1891 г. на ней служило в 9 селениях 27 священнических семейств этой фамилии! Безусловно, все они были потомками лемских пономарей Анисима и Никиты Медведицыных.

Мы же остановим свое внимание на одной семье этого обширного рода, возможным родоначальником которой был Иван Михайлович, сын пономаря Глазовского собора. Про жизнь его ничего неизвестно, но одному из сыновей было дано им  редкое имя Евгений. Про жизнь о. Евгения также ничего не известно. Известно, что он стал диаконом и почти всю жизнь прослужил в родном Глазовском уезде. В «послужном списке» одного из сыновей о. Евгения упоминается с. Низевское Слободского уезда, в котором о. Евгений будто бы служил в 1834 г. Видимо  в означенном селе он служил очень мало, может несколько месяцев, т.к. в ведомостях церкви с. Низевского за начало 1830-х гг. о нем нет никаких упоминаний. В семье о. Евгения и жены его матушки Марии Ефимовны выросло трое детей – Евгений, Николай и Александра, о жизни которых известно значительно больше. Все они стали служителями Церкви Православной.

  Евгений Евгеньевич Медведицын родился 8 октября 1834 г. в с. Низевском Слободского уезда, как сообщается в его «послужном списке». Окончил духовную семинарию с аттестатом второго разряда 15 июня 1858 г. 2 февраля 1859 г. он был рукоположен в сан диакона к церкви с. Сретенского Нолинского уезда, 3 июня 1867 г. перемещен в с. Елово Глазовского уезда, возможно на место почившего отца (такое часто бывало в те годы). 9 октября 1867 г.о. Евгений был рукоположен в сан священника к церкви с. Кленовицы Орловского уезда. В Кленовице он прослужил несколько лет, а 1 апреля 1873 г. был перемещен в с. Медяну Вятского уезда, в которой прослужил с некоторыми перерывами всю оставшуюся жизнь. С 1887 по 1898 гг. о. Евгений служит в с. Кинчино того же уезда, а 2 мая 1898 г. вновь возвращается в Медяну. После недолгого пребывания в заштате из-за «слабости зрения», 13 августа 1898 г. он вновь возвращается в штат Медянской церкви, в которой служил до самой своей кончины. За 1910 г. он еще упоминается в ведомости церкви с. Медяны, а за 1917 г. в списках священнослужителей всей епархии батюшка не упоминается, т.е. почил в период между 1910 и 1917 гг. В его «послужном списке» сообщалось, что о. Евгений «поведения благочестного» и имеет собственный дом на церковной земле.

  Практически вся жизнь о. Евгения была посвящена Медянскому приходу. Он любил эту землю. Вот как поэтично описывал Медянский приход в своих мемуарах его духовный сын священомученник Николай Агафонников, который провел здесь свое детство и юность, оставивший уникальные воспоминания о семье Медянских Медведицыных : «… А что говорить о ближайших к селу окрестностях, о красоте их, когда особенно созерцаешь их с высоты – кажется, не оторвался бы глазами от них - так прекрасно, так восхитительно! Вот почему наша Медяна так привлекала к себе всякого посетителя ее и вот, вероятно, почему и священно-церковнослужители ее обычно жили тут подолгу, а то и всю жизнь свою, как приснопамятные о. Николай Зубарев и о. Евфимий Медведицын.

Такова моя вторая, всегда памятная золотая родина Медяна по своему внешнему положению. Кругом ее, близко одна от другой рас­положилась масса многочисленных деревень, больших и маленьких починков, кругом верст на 15, что и составляло приход с. Медяны на 3-х священников, хотя годами справлялись и двое, при дьяконе и 2-х псаломщиках (дьячках, причетниках).

По большой Вятской дороге были деревни нашего прихода, (т.е. части о. Николая и моего родителя) - в 1/2 версте, вправо от дороги и от кладбища дер. Сидоровшина (стояло перпендикулярно большой дороге домов 20), далее в 1 версте - дер. Ольковы(почти вся состоявшая из старообрядцев-безпоповцев), через 1/4 версты от неё Сорокины(домов 40-50 с примесью тоже старообрядцев),……

….Далее - 1/2 версты Лучинины перпендикулярно дороге) домов 15-20 и еще через 1/2 версты Домрачевы(такого же расположения, что и Лучинины, домов 30-40), а от нее 1/2 версты Медянская писче­бумажная фабрика Первушиных, красиво расположенная при впаде­нии речки Медянки в р. Вятку, на берегу которой была пристань для Вятских пароходов, идущих по р. Вятке в г. Казань….

…А за этими деревнями роскошные окрестности полей и лугов на берегу р. Вятки, услаждающей взоры любопытных своими паро­ходами, шитиками (большие пассажирские лодки), баржами, барка­сами и пр. ….

…Начиная с Мясниковых, все эти и последующие деревни были прихода уже о. Евфимия. ….»

  За свою долгую жизнь о. Евгений проходил несколько должностей: катехизатор (1887 г.), законоучитель земской школы (1863-1895 гг.), помощник епархиального миссионера по Орловскому уезду (1891-1895 гг.), заведующий земской школы грамоты (1898-1903 гг.); кроме того, в 1895-1898 гг. состоял членом братства святителя и чудотворца Николая.

   Батюшка имел такие награды, как набедренник, скуфия, камилавка, а 1 мая 1903 г. был пожалован наперсным крестом. В 1894 г. в адрес министра народного просвещения было направлено ходатайство о награждении орденом святой Анны III степени за многолетнюю службу в должности законоучителей священника о. Евгения Медведицина из Медянского училища.

  Уникальные упоминания об о. Евгении сохранились в мемуарах Николая Агафонникова, но здесь он почему-то батюшку называет Евфимием. Речь здесь идет о конце 1870-начале 1880-х гг., когда о. Евгений был уже в преклонных годах (это несложно высчитать т.к. Агафонников упоминает своего крестного отца о. Николая Медведицына, почившего в 1881 г. и сына его Ивана, 1871 г.р., с которым играл в детстве). Вот что Агафонников пишет: «… Вторым священником в то время был другой, прекрасный бес­сребреник - пастырь-миссионер о. Евфимий Евгеньевич Медвединын, родной старший брат моего лекомского крестного отца - диакона Николая Евгеньевича Медведицына, и, кажется, тоже родной брат Иоанна Медведицына - священника, женой которого и была одна из старших сестер моей матери Надежда Андреевна (по воспитанию Васильевна), и дети которых Сергей Иванович, Глафира Ивановна и Мария Ивановна и были с нами в тесной связи. Таким образом, о. Евфимий и наш недалекий родственник.

Подробную биографию его жизни я не знаю и в своем отрочестве я застал его в Медяне уже вдовым, пожилым, имевшим свой собствен­ный дом против входа в храм с западной стороны. Имею сведения, что он, как и о. Николай Зубарев, некоторое время священствовал в с. Кленовицы Орловского уезда.Вероятно там и овдовел. Кода он при­был в Медяны - не знаю. Знаю, что на некоторое время он опять уезжал из Медяны, но скоро вернулся и жил здесь уже до самой смерти.

Это был мой духовный отец (хотя в отрочестве в дошкольном я был у исповеди у о. Николая Зубарева) и любимый законоучитель в школе. В семействе у него были два взрослых сына: Павел Ефимо­вич и Василий Ефимович… Одно утешение мое и любимое занятие и всех моих товарищей по школе в 3-м отделении - это были уроки по Закону Божьему добрейшего и приветливейшего о. Евфимия Медведицына. Чисто по отечески, по домашнему, бывало, садился он среди класса, на парту и, окруженный нами, наивными детишками, как словно пастыреначальник Иисус Христос со Своими Учениками или детьми, при благо­словении Им последних, просто, задушевно, искренне и благоговейно вел беседы по Закону Божьему, Священной истории и мы, забыв все шалости и все на свете, с особенным умилением слушали его заду­шевные уроки, впоследствии им письменно изложенные в его поуче­ниях и беседах и отпечатанные во многих экземплярах, которые он сдавал потом и на продажу духовным книжным фирмам. Там просто, коротенько и занимательно изложен и Катехизис и Богослужение.

Кроме этого им были напечатаны поучения против старообряд­цев, которых он любил обличать и с церковной кафедры и лично, в качестве миссионера, одно время назначенного епархиальным началь­ством. И с нами, школьниками, у него действительно была скорее до­машняя пастырская беседа с детьми, чем формальные, сухие педан­тичные занятия, какие обычно были у нового учителя со шпаргалкой и И. Д. Леонтиева. И любили мы дети как самого доброго и ласково­го о. Евфимия, так и его сердечные беседы по Закону Божию. За уроками он и пошутит с нами и пожурит кого следует. И я не помню, чтобы были какие-нибудь проказы с нашей стороны во время его занятий, которые бы его очень огорчали».

   О. Евгений рано овдовел, матушка его скончалась 12 июля 1873 г., оставив после себя троих детей – Павла, Василия и Марию. Уникальное упоминание о детях о. Евгения также можно найти в мемуарах Агафонникова, который провел с ними свое детство: «Прежде всего, как сейчас помню, первая квартира наша была вни­зу большого, 2-х этажного полукаменного дома (церковного). Как для дьячка-псаломщика (или как тогда называли причетника) она была очень просторная. Может такое счастье было некоторое для моих родителей и потому, что состав причта был двухштатный. При входе в сени одна вправо дверь вела в нашу квартиру, другая влево в бабушкину - Пелагии Ивановны, которая тогда была в Медяне просфорницей.

…

  В этой квартире нашей (внизу под о. Николаем в полукаменном доме) в общем мы жили благодушно. Весело проводили святки, се­мейные праздники, Пасхальные дни и др., когда собирались гости пожилые и молодые, причем, после чаю, первые усаживались в сторо­не и щелкали орехи, а кавалеры Павел Ефимович, Василий Ефимо­вич Медведицыны (первый священник с. Пасегова, второй умер дья­коном с. Окатьева Котельнического уезда), Василий Егорович Лопа­тин (был где-то дьяконом), и барышни: дочки умершего священника о. Георгия Лопатина Екатерина Георгиевна (учительница Медянского Земского училища, у которой учился и я во 2-м отделении), Алексан­дра Егоровна, оставшаяся девицею либеральных взглядов и муже-фобка, служившая тогда все-таки учительницей Медянской церковно-приходской школы, и что странно, под заведыванием о. Николая Зубарева, была руководительницей церковного Медянского хора; Мария Егоровна, вышедшая в замуж впоследствии за священника о. Аркадия Рутова с. Слудки Орловского уезда, две сестры мои Анто­нина и Ольга и Мария Евфимовна Медведицына - эта идеальней­шая барышня, несчастно впоследствии вышедшая в замуж за горько­го пьяницу священника Александра Петропавловского и жившая своими детьми (которых у нея было, кажется, человек до семи) как своим единственным утешением, отрадою и надеждою. Оправдались ли ее эти упования, оценились ли ея детьми впоследствии ея все туги, скорби и страдания при воспитании их - мне неизвестно, хотя некоторых из ея сыновей и дочек я видел мельком уже достаточно взрослыми; однако в то же время слышал, что она последнее время жила при своем муже-алкоголике просфорницей в с. Вонданке Котельнического уезда.

Вот вся эта незабвенная компания молодёжи медянской интел­лигентной и собиралась в табельные дни друг у друга и забывалась в танцах, песнях и играх. Мы, ребятишки, любили, бывало, эти вечера и с восхищением смотрели на эти танцы, игры до тех пор, пока не засыпали почти сидя на своих местах наблюдения. Пели, помню, с исполнениями в играх - «в круг столба-ли я хожу», причем при ко­нечных словах - «поцелуй же меня» - кто-либо из круга выходит и целуя «столба» (кавалера или даму) становится сам «столбом», «А мы просо сеяли» и др. Словом как-то было идиллично, непринужден­но, свободно, отрадно и весело...

  Отца и мать мы, все дети, обычно звали «тятинька» и «маминька» до моего перехода из Духовного Училища в Духовную Семина­рию, когда уже мы с сестрой Антониной условились называть их па­паша и мамаша (сестра Ольга уже была замужем). Воспитание наше было чисто патриархальное».

О Павле и Василии Агафонников также вспоминает: «Оба были первые кавалеры в тогдашнем сельском, интеллигентном обществе, прекрасно по тому времени иг­равшие на гармонике. Павел Ефимович, кажется, ушел из 3-го класса Вятской Духовной Семинарии, а Василий из 1-го класса. Первый впос­ледствии был священником в с. Холуницко-Ильинском Слободского уезда, а в последнее время в с. Пасегове, когда я видел его уже стар­цем, но все еще не потерявшим былую бодрость и живость, каковая сообщилась по наследству и его двум, знакомым мне, сыновьям Вла­димиру и Александру, где-то служившим в самом г. Вятке, причем Владимир выступал еще и в качестве регента, имевшего хор в какой-то Вятской церкви. Симпатичная была эта семья о. Евфимия, как я запомнил в своем отрочестве, но неотразимое и незабвенное впечат­ление на моем детском сердце однако оставила родная сестра их, а следовательно родная, единственная дочка о. Евфимия Мария Ефи­мовна. Это действительно была воплощенная доброта. Она не была красивою, но просто симпатичная и своею душевною редкою красотой в ее возрасте (17-18 лет, а мне было 7-8 лет) она настолько зачаровы­вала всех, что кажется все в селе и старики и старушки и мы дети и ребята души в ней не чаяли. Простая, добрая, приветливая, скром­ная, в то же время образованная (окончила Вятское Епархиальное женское училище), умная и чистая - безукоризненная девушка Ма­рия Ефимовна - славилась на всю нашу окрестность. Она умела за­нять и старого и малого, причем так ласково, так искренно смотрела и беседовала, что не хотелось расставаться с ней. При этом она очень недурно пела и имела богатый музыкальный слух... И каким, помню, ошеломляющим для нас всех старых и малых горем было, когда мы узнали, что «Машеньку Ефимовну» (как обычно звали ее) просватали замуж, и за кого? Хотя и за окончившего курс в Вятской Духов­ной Семинарии некого Александра Александровича Петропавловс­кого, но ставшего впоследствии, хотя и пастырем, но и горьким пья­ницей. Я помню, как страдали и наши детские сердчишки при вес­ти о неудачном замужестве такой идеальной девушки. Впоследствии мне было известно, что она, терпеливо неся свой тяжелый крест жиз­ни, ни мало не унывала, живя надеждой на своих детей, которых су­мела всех воспитать и дать образование. В последнее время, пред революцией, я слышал, что она жила в Вонданке, Котельнического уезда, служа просфорницей, поддерживая свое существование и своего опустившегося мужа, вышедшего, кажется, уже в заштат.

Василий Ефимовичслужил некоторое время в Медяне псалом­щиком, причем, помню, в противоположность своей сестре Марии Ефи­мовне, слуха не имел и петь не умел, а пел, как Господь на душу положит. Благо служил он со своим отцом и все у него сходило. Вероятно, от безделья, научился пить и настолько втянулся в алкого­лизм,что, будучи потом диаконом в с. Окатьеве Котельнического уез­да, нажил от этого чахотку и умер в средних летах еще при жизни отца.

В общем все это семейство во главе с отцом осталось в моей памяти, как симпатичное, приветливое и ласкающе».

   К этим исчерпывающим воспоминаниям остается добавить, что в 1898 г. Павел служил священником в с. Холуно-Троицком Слободского уезда, Василий – диаконом в с. Окатьево Котельничского уезда, Мария жила с мужем своим Александром Петропавловским в с. Горохово Орловского уезда, а позднее  с. Верхораменье Вятского уезда, Александром Петропавловским.

  Из детей о. Евгения самый короткий жизненный путь был у о. Василия, о чем упоминает и Агафонников. Осенью 1903 г. его не стало. По постановлению Вятского епархиального попечительства от 20 ноября 1903 г. дети его Павел и Сергей были приписаны к с. Мулину Слободского уезда, по местожительству их опекуна священника Александра Кострова.  О. Александр не приходился родственником Медведицыным, а причиной родства было то, что у них с женой Антониной Васильевной своих детей не было. Известно, что в 1915 г. Павел (21 год) обучался в Казанском ветеринарном институте «на средства ближайших родственников», а Сергей (20 лет) жил в Филейском мужском монастыре в качестве послушника. При этом они были по прежнему приписаны к своему опекуну из с. Мулино. Интересно, что в некоторых документах отчество их отца ошибочно названо, как Евфимьевич, а в мемуарах Агафонникова - Ефимович…

 Здесь же в Медянах жила и сестра о. Евгения Александра Евгеньевна, жившая в доме брата, помогая ему по хозяйству. Она прожила долгую жизнь (более 70 лет) «христовой невесты», никогда не выходя замуж. Также она не получила и никакого образования. За 1910 год можно найти упоминание о ней в ведомости церкви с. Медяны. В это время «девице» Александре было уже 73 года. Должности никакой при храме она не занимала, а получала ежегодно пособие из Вятского епархиального попечительства 12 рублей. «Поведения благонравного», сообщает ее «послужной список». Здесь же в Медянах она, очевидно, и отошла ко Господу.

 Интересно, что ее упоминает в своих мемуарах и Агафонников: «В качестве хозяйки и экономки жила у них старушка - тетка Александра Евгеньевна. Ей обязаны все дети о. Евфимия своим вос­питанием и своим образованием. Она, по смерти матери, вырастила всех и любила их всех как своих детей. Я знаю ее как уже глухую старуху, однако всегда любопытную, всем интересующуюся, часто ве­рившую всяким сплетням, ходившим по селу, любившую побеседовать со всяким собеседником и выпытать от него всякие новости. Хотя она была и старая дева, но не была злою, слишком ворчливою и в общем, в pendantсемье о. Евфимия, производила приятное впечатление». Если мемуары Агафонникова датируются концом 1870-х гг., получается, что «глухая старуха» прожила после этого еще 30 лет, переживя многих и многих…

 

                                  2. Лекма

  Брат о. Евгения Николай тоже стал священником. Родился он 7 мая 1847 года в с. Елово Глазовского уезда. Духовную семинарию по слабости здоровья он закончить не смог, и был уволен уже из низшего отделения ВДС 19 января 1866 г. в епархиальное ведомство. После этого он два года учительствует в Волковском приходском училище Слободского уезда. 26 мая 1868 г. Николай Евгеньевич был рукоположен во диакона к церкви старинного села Лекмы Слободского уезда, в которой служил до своей преждевременной кончины в 1881 г. Здесь же он с 10 января 1875 г. проходил должность учителя в Лекомском земском училище «до времени занятия оной учителем окончившей курс семинарии».  В 1868 г. в «послужном списке» о. Николая сообщалось: «Читает хорошо, поет порядочно, катехизис знает. Поведения похвального». В1881 г.: «знание службы: удовлетворительно. Поведения очень хорошего».

   Агафонников в своих мемуарах пишет об о. Николае: «Жили они в Лекме тоже неважно, да к тому-же и сам покойный мой крестный отец был болезненно чахоточный и, следовательно, служить ему и физически было нелегко. Между тем, настоятель этого села Лекмы в то время был своего рода «временщик» некто протопоп Иоанн (кажется Кибардин). Человек своего рода самодержавный, неограниченный и тем более благочинный. Его, по слухам, трепетали все в благочинии и, конечно, особенно приходилось подтягиваться сослуживцам его, чле­нам причта и «работать», что он прикажет. Также, видимо, деспотично вел себя он и в отношении к прихожанам: его порядку должны были все подчиняться. На этой почве немало сохранилось курьезов до нашего времени. Так, покойные родители рассказывали, как он самолично назначал имена новорожденным, особенно «незаконнорож­денным» (т.е. внебрачным детям девиц и вдов). Какое имя придется в день рождения или в 8-й день по рождении - такое и давал, причем, если было не одно имя, право выбора принадлежало уж ему, а не родным младенца. И в одно прекрасное время он дал двум мла­денцам такие имена - одному «Лампад», а другому - «Пигасий». Приносит бабушка первого к святому причащению. Спрашивают: «Как имя младенца?». «Подсвечник» - отвечает бабушка. Пришлось све­риться в метриках, чтобы установить правильное название имени.

Приносит другая второго. «Имя младенца?» - спрашивают. «Пегаш-ко, бачко, Пегашко. Эдак, ты сам дал». Словом, этот протопоп был типом того николаевского времени, когда режим был всюду и везде «дубинный»... Деталей его жизни и управления приходами и бла­гочинием я, пожалуй, более не знаю, ибо как-то и мало о нем вспоми­нали мои родители. С более теплым чувством вспоминали они его супругу Александру Логиновну, которая, видимо, благоволила моим родителям, когда благосклонно согласилась быть моей крестной мате­рью.

Какова была судьба жизни обоих этих супругов в дальнейшем, мне неизвестно, - вероятно, они там, в Лекме, и закончили свое существование».

В семье о. Николая и матушки Екатерины Ивановны, дьяческой дочери, 1850 г.р., воспитывалось трое детей: Анфиса (род. 29 июня 1869 г.), Иоанн (род. 27 сентября 1873 г.) и Николай (род.1 июля 1882 г.). Братья Иоанн и Николай, как и все Медведицыны, продолжили священническую династию и стали священниками. Об их жизни будет рассказано несколько позднее. Анфиса, как пишет в своих мемуарах Агафонников, вышла замуж за вдового волостного писаря Васи­лия Димитриевича Барляева.

  Хотелось бы немного рассказать о селе Лекме и условиях жизни местных священнослужителей.  В Лекме, история которой шла аж с XV столетия,  стоял во времена о. Николая каменный храм, построенный в 1769 г.на месте старой деревянной церкви тщанием бывшего при ней священника Иоанна Иоанновича Меньшикова и слободского купца Леонтия Ивановича Песякова в проименование живононачальной Троицы с приделом Знамения пресвятой Богородицы. При о.Николае храм был расширен за счет трапезной, проект этого был рассмотрен в 1875 г. Расширение трапезной проводилось в несколько этапов. Первоначально увеличили длину старой части до восточной стены колокольни с прикладкою южной палатки, несколько позднее выстроили северную палатку и восмерик на холодном храме. В одной из палаток разместили церковную канцелярию. После кончины о. Николая, в начале  XX века, храм был еще  расширен.

  При церкви действовало церковно-приходское попечительство, открытое в 1863 г. , в приходе имелись также молитвенный деревянный дом  в д. Миконьконьской, устроенный по указу Духовной консистории, и 2 часовенных столба в д.Подгорской и Самаринской.

    Приход с. Лекмы был по тем временам средним по числу жителей - в 1870 г. в 454 дворах проживало 4045 прихожан  (1843 мужского пола и  2202 женского). Само село Лекма на протяжении ХІХ  века медленно увеличивалось по числу населения. Если по приезду о. Николая, в 1868 г. в нем насчитывалось 16 дворов с 168 жителями, на момент его кончины, в 1881 г. в нем насчитывалось 24 двора с 170 жителями. В конце XIX века это было волостное захолустное село. Оно делилось на три улицы: Верхний Конец, Нижний Конец и Мильонную улицу. В Нижнем Конце большими домами были почтовая станция Ашихмина, волостное правление. В Верхнем Конце были расположены бакалейная лавка купца Городилова, пивная, дома священников. На Мильонной улице стоял кабак, здесь были магазины и пекарня Турсенева. Кроме того, как уже говорилось, в селе действовало земское училище. В 1906 г. в Лекомском приходе насчитывалось 770   дворов с 6393 прихожанами (3087  мужского пола и  3306 женского пола).

  Причта по штату 1868 г. при церкви было положено 2 священника, диакон, дьячок и пономарь, в 1881 г. - 2 священника и 2 псаломщика. Содержание их было «малодостаточное». И ведомость за 1868 г. и ведомость за 1881 г. одинаково сообщают: «На содержание священноцерковнослужителей жалования неоткуда не получается, а причт содержится от прихожан ружными подаяниями. Содержание их малодостаточное». При церкви было нарезано 2 десятины усадебной земли и 66 десятин пахотной и сенокосной. Однако священнослужители пользовались только 6 десятинами сенокосной земли, а остальные по договору с прихожанами отдавались им в аренду, от чего священнослужители получали от них «ругу» хлебом.

    Туго обстояло дело и с жильем для служителей церкви. Только один член причта имел собственный дом на церковной земле, а остальные проживали в казенных квартирах. Ведомость церкви за 1868 г. сообщает: « Из священноцерковнослужителей собственный деревянный дом, выстроенный на церковной земле, имеет только священник Николай Кибардин. Священник Иосиф Ардашев и диакон проживают в казенном доме. Причетник проживает в наемной квартире на свой счет». Казенные дома были хорошо оборудованы и имели все надворные постройки. Из ведомости за 1868 г.: «Здания при сей церкви: дом деревянный, на 5 саженей в длину и на 5 саженей в ширину, где проживают указанные священноцерковнослужители. При доме амбар, погреб, конюшник и баня; сверх того, тут же амбар для хранения церковных вещей». Из ведомости за 1881 г.: «Здания при сей церкви:  2 деревянных дома, 1 из них на 6 саженей в длину и на 5 саженей в ширину, где проживает священник настоятель Михаил Утробин, при доме амбар, погреб, конюшня и баня. Второй дом на 6 саженей в длину и на 3 м. в ширину, где проживает помощник настоятеля священник Алексей Лебедев , при доме амбар, конюшня, погреб и баня. Сверх того, дом, устроенный для призрения нищих, где проживает и.д. псаломщика Павел Кибардин, и амбар, устроенный для хранения церковных вещей».

  Как видим, диакон Медведицын жил в казенном доме, но к 1881 г. тоже обзавелся собственным домом, причем единственным из причта. Ведомость за тот год сообщала: «Из священноцерковнослужителей собственный деревянный дом имеет диакон Николай Медведицын.  Настоятель священник Николай Утробин и помощник настоятеля священник Николай Лебедев проживают в казенных домах, а исполняющий должность псаломщика Павел Кибардин проживает в доме, устроенном для призрения нищих». Агафонников в своих мемуарах вспоминает дом о.Николая Медведицына: «Смутно помню наш уютный домик (про­данный по необходимости за бесценок) и дом моего крестного отца, дьякона Медведицина Николая Евгеньевича, куда, я помню, любилпо-детски бегать к нему и его приветливой супруге Екатерине Ива­новне…»

   Надо сказать, после кончины о. Николая, к началу ХХ века положение лекомских священнослужителей значительно улучшилось. Ведомость за 1906 г. сообщала: «Дома  священноцерковнослужителей церковные, деревянные.

 На содержание священноцерковнослужителей постоянный казенный оклад не получается, они содержатся единственно добровольными подаяниями граждан и платою последних за требоисправления. Содержание их посредственно.

  Здания при церкви: 6 деревянных домов с таковой же постройкою и 4 амбара. В 5 домах проживают члены причта, при доме, занимаемом священником И.Т., есть 2 амбара, погреб, 2 хлева, каретник и баня. При доме, занимаемом 2м священником – амбар, погреб, 2 конюшни, каретник и баня. При доме, занимаемом 1м псаломщиком – амбар, погреб и 2 хлева. При доме, занимаемом 2-м  псаломщиком – конюшня, погреб и 2 амбара.

В 6-м доме помещаются: женская Церковно-приходская школа  и народное училище. При этом доме служб не имеется».

 После кончины о. Николая, его дом перешел скорее всего перешел ко вдове Екатерине Ивановне, еще несколько лет жившей в селе и воспитывавшей детей. Никакой должности при церкви она не занимала. За 1889 г. она не упоминается в ведомости церкви, и ее дальнейшая судьба неизвестна.

    Сыновья о. Николая и Иоанн тоже стали священниками и имели довольно интересный жизненный путь. Иоанн был старшим сыном, родившийся 27 сентября 1873 г. После окончания Вятской духовной семинарии с аттестатом второго разряда 15 июня 1894 г., 22 мая 1895 г. он был определен на священническое место в с. Рождественское Котельничского уезда, а спустя несколько дней, 28 мая, рукоположен в сан священника.  12 сентября 1897 г. он был перемещен по прошению к Тихвинской церви с.Верхо-Быстрицы Вятского уезда, а 14 мая 1907 г. – к церкви с. Верхне-Войского Нолинского уезда, в которой служил до самой революции. За годы службы о. Иоанн проходил следующие должности: законоучитель Рождественского земского училища 1895, 1897 гг., законоучитель и заведующий Рождественской ЦПШ 1897-1898 гг., законоучитель земского училища в д. Мышатах в приходе с.Верхо-Быстрицы ЦПШ 1897-1907 гг.,законоучитель и заведующий Верхо-Войской ЦПШ 3 августа 1907 г., законоучитель Барановского земского училища в приходе местной школы с 1911 г. 7 февраля. Кроме того, с 30 ноября 1898 г. состоял членом братства святителя и чудотворца Николая, а в 1912 г. избирался депутатом на епархиальный съезд в г. Вятку.

  Несмотря на такое обилие должностей, батюшка имел только три награды – набедренник, скуфью и камилавку.  О содержании его за 1915 г., в «Послужном списке» сообщалось: «Содержания из казны не получает. От прихожан поручной платы за требоисправления в отчетном году получил 972 р., за законоучительство по земской школе 60 р., по церковной школе 60 р. и хлебного сбора приблизительно до 200 пуд».     Отмечалось, священник Иоанн Медведицын поведения отличного, хорошего. В семействе о. Иоанна и матушки Елизаветы Васильевны, 1874 г.р., воспитывалось трое детей: Вера (род. 19 июля 1900 г.), Николай (род. 16 июля 1900 г.), Надежда (род. 7 июня 1906 г.). После 1917 года следы о. Иоанна теряются; в «Деле о передаче имущества Верхне-Войской церкви» в списках ее служителей за 1919-1924 гг. священник Медведицын не упоминается. Скорее всего, после 1917 г. он преставился, по сведениям Агафонникова – от чахотки.

 В мемуарах родственника Медведицыных Агафонникова, написанных уже в советское время, можно найти уникальные воспоминания об о. Иоанне и его семье. Интересно, что в них он упоминает о. Иоанна дважды – сначала как друга детства, а затем как некого священника Иоанна Медведицына, рано умершего; зная биографию о.Иоанна, нетрудно догадаться, что речь идет об одном человеке, о чем сам автор мемуаров и не догадывался;  видимо будучи взрослым, он не общался с ним и даже считал за другого человека; выглядят довольно странно его воспоминания об одном и том же человеке, как будто речь идет о разных людях. Вот что пишет Агафонников о своем детстве: «Слабо помню и наши детские игры, которые я, четырех-пятилетний детка, разделял с сыном крестного моего отца, почти моим свер­стником (7-8 лет) Ванюшкой (впоследствии священником села Верховойского Нолинскогоуезда, где он и умер от чахотки), который, видимо, любил бывать и у нас, в нашей семье. Покойная моя мамаша говаривала что он, будучи еще пятилетним мальчиком любил и знал нашего папашу и, бывало-де, как только увидит еще из окна куда-нибудь идущего моего отца, торжественно восклицал: «А вон Ляшишить Лёшитить идет» (т. е. «А вон Владимир Яковлевич идет»).Смутно, но все ж припоминаю, как мы с этим Ванюшей играли в лошадки и весело, беззаботно бегали от дома к дому, не зная, не ведая скорбей и напастей наших родителей...»

А вот что он пишет о жене своего друга детства, правда, ошибочно называя матушку Елизавету Надеждой: «Следующая по очереди отрасль из рода Трониных была как будто дочь бабушки Надежда Андреевна (по рождению) и Васильевна (по воспитанию). О жизни её в отрочестве и девичестве я сведений тоже не имею, а знаю только то, что с юных лет она была отдана родителя­ми на воспитание какому-то (вероятно отцу) Василию, по имени ко­торого она и именовалась всю жизнь свою «Васильевна». Этот, будем называть его о. Василий, и выдал ее в замужество за священника о. Иоанна Медведицына, служившего (кажется) в Быстрице Орловского (ныне Халтуринского) уезда. Как они жили, и когда эта тетушка овдовела, и при каких обстоятельствах - тоже не знаю. Хорошо уз­нал ее лишь только вдовой-старицей и уже по окончании курса се­минарии, когда жил вместе с нею в г. Слободском. Лучше знал и рань­ше, еще с малолетства, был коротко знаком с её детьми, а моими дво­юродными братом и сестрами: Сергеем Ивановичем, Глафирой и Марией Ивановнами Медведицыными. Сергей Иванович почему-то вышел из Духовного училища и долго проходил мытарства, прежде чем поступить в псаломщики в г. Слободской, где впоследствии я и жил с ними и пользовался его радушием и ласкою, также как и его жены Ольги Константиновны. Глафира Ивановна была с образова­нием Вятского Епархиального Женского Училища и всю жизнь свою была учительницей в Орловском (ныне Халтуринском) уезде. Ей я лично много обязан, как моей репетиторше по подготовке по арифме­тике к Духовному училищу. Марья Ивановна, тоже учась в Вятском Епархиальном Женском Училище, почему-то вышла из младших клас­сов и, долго скитаясь то у сестры, то у брата, вышла в замужество за содержателя земской станции, крестьянина дер. Помазкино Спасота-лицкого прихода (Орловского уезда), где и умерла лет 48-50, кажет­ся, от тифа».

   Благодаря «клировой ведомости» церкви за 1915 г., можно представить, как жила семья о. Иоанна в с. Верхне-Войском.  По штату в ней служили священник, диакон, псаломщик и просфирница. Содержание причта более чем сносное, да и на дворе стоял ХХ  век, когда содержание всех приходских священнослужителей значительно улучшилось. Так с 1901 г. причт пользовался 2 % с капитала причта, который к 1915 г. возрос до 975 р., и, кроме того, довольствовался от прихожан добровольным хлебным сбором, каковой на весь причт поступало приблизительно от 400 до 500 р.! При церкви было нарезано 3 десятины усадебной земли, 57 десятин пахотной и 2 десятины сенокосной. Земли эти были переданы церкви еще по храмозданной грамоте 1766 г., но причт ими не пользовался; как и во многих местах, епархии землею пользовались крестьяне на правах аренды.   Проживали священнослужители в казенных домах. Клировая ведомость об этом сообщала: «Дома для священнослужителей и церковнослужителей на усадебной земле построены тщанием прихожан неизвестно когда, и 2 дома в 1911 г. и составляют собственность церковно-приходского попечительства. Состояние домов: для священника и псаломщика новые, для диакона старый, но в хорошем состоянии».

  Младший сын о. Николая Николай родился уже после его кончины 1 июля 1882 г. и конечно не мог знать отца, да и сам он имел довольно короткую жизнь. После окончания Вятской духовной семинарии со свидетельством второго разряда 14 июня 1902 г., он был определен псаломщиком в с. Вобловицкое Слободского уезда 24 июля 1902 г. В «послужном списке» псаломщика Медведицына за 1902 г. сообщалось: «Учитель пения в местной Лекомской земской школе 1902 г. сентября 24 дня - в местной ЦПШ. Холост. Скромного поведения, очень хорошего».

   Благодаря «Клировой ведомости» церкви с. Вобловицкого, можно узнать, что содержание местных служителей церкви (2 священника, диакон и 2 псаломщика) было довольно скудным. Оно состояло из «неопределенного количества руги»  и доходов с церковной земли, которую обрабатывали сами члены причта. Жил псаломщик Медведицын в казенном доме.

  13 сентября 1903 г. Николай Николаевич был определен на священническое место в с. Ацвеж Котельничского уезда, а 23 сентября 1903 г. рукоположен в сан. Произошло это вскоре его свадьбы с дочерью священника с. Сырьяны-Всесвятское Юлией Константиновной Кочкиной. 25 сентября 1903 г. о. Николай был перемещен по прошению в с. Сырьяны-Всесвятское Слободского уезда, в котором служил до 1910 г. И в Ацвеже, и в Сырьяны-Всесвятское о. Николай был законоучителем множества школ. Поведения хорошего, отмечалось в его «послужных списках». В семействе о. Николая и матушки Юлии росли дети Владимир, Серафим, Евгений и Тамара. Все они родились в с. Всесвятском.

Жизнь священнослужителя с. Всесвятское была чуть лучше, чем в Вобловицком. Разница состояла в том, что здесь его содержание за счет крестьянских доходов было «посредственным», а не «скудным». Правда 33 десятины церковной земли также обрабатывалась самими членами причта, а еще 32 десятины было отдано крестьянам, причем без арендной платы. Своих квартир священнослужители тоже не имели, проживая в казенных.

  В 1907 и 1910 гг. о. Николай Медведицын был дважды судим церковным судом. Агафонников в своих мемуарах называет его как «либе­ральный во взглядах священник села Мостового Сарапульского уез­да». О первом случае «Вятские епархиальные ведомости» в 47 номере за 1907 г. сообщали в заметке под заголовком «Весьма прискорбный поступок духовного лица»: «Ночью 3 ноября 1907 г., сообщает «Вятский Вестник»,  священник с. Всесвятского Слободского уезда Н. Н. Медведицын, намереваясь пройти тротуарами мимо здания Слободского казначейства с другим прохожим, был предупрежден часовым стражником о том, что ход около казначейства в ночное время закрыт и что прохожие могут проходить по противоположным тротуарам. На это предупреждение о.Медведицын обругал часового стражника  площадной бранью и назвал кровопийцами и дармоедами как всех стражников, так и всех полицейских чинов, приказав стражнику об этом доложить начальству. На о. Медведицына наложен штраф».

  В первый раз батюшка был прощен, а второй раз наказан – сослан в с. Мостовое Сарапульского уезда по указу Вятской духовной консистории от 13 октября 1910 г. К сожалению, не сохранилось никаких документальных сведений, за что именно он был наказан второй раз. Спустя два года его жизнь трагически оборвалась, когда батюшка утонул во время купания 27 мая 1912 г. Было ему только 28 лет… Супруга Юлия Константиновна пережила мужа на много-много лет, посвятив свою жизнь учительскому труду. Ушла из жизни матушка  24 апреля 1971 года.

 

Назад к списку