Из духовного  рода Порфирьевых

23 сентября -  день памяти профессора Казанской духовной академии, члена-корреспондента Петербургской академии наук Ивана Яковлевича Порфирьева (1823-1890 гг.), уроженца с. Атары Уржумского уезда.

Иван Яковлевич происходил из потомственной духовной семьи, издавна жившей в Атарах. Ещё дед его, о. Максим, был священником. Первоначально фамилия его была Перфильев, а Порфирьевыми стали называться сыновья: Иван. Авраамий и Яков. Все они стали священниками.

В Атарах И.Я. Порфирьев жил до 10 лет. В 1833 году его отец был переведён в другой приход. Вот что Иван Яковлевич вспоминает о своем детстве: «Село Атары с церковью во имя Спаса Всемилостивого сначала находилась на самом берегу реки Вятки, потом, вследствие того, что вода затопляла берега, было перенесено кверху на гору, более чем на полверсты от берега. Это случилось при о. Максиме. На старом месте села ещё в мое время стояла в развалинах старая деревянная церковь. Мы, дети, часто бегали к ней играть…

Несмотря на то, что в Атарах батюшка родился, вырос и был уже 9 лет священником, он нашёл нужным их оставить и переселиться в другое село. Во-первых, Атары было бедное село и собиравшихся доходов далеко не хватало на содержание уже значительно в это время увеличившегося семейства. Во-вторых, приход в этом селе был самый беспокойный, село было на одной стороне Вятки, а приход на другой, противоположной. Так что при всякой требе, при всяких сношениях с приходом приходилось переезжать через Вятку на пароме или на лодке, во всякую погоду и во всякое время.  Это особенно было тяжело, а часто опасно весной, когда Вятка разливалась, и осенью во время распутицы. В это время матушка всегда ужасно беспокоилась и томилась, когда батюшка уезжал в приход, и мы, дети, вместе с нею со страхом сидели по нескольку часов на крыльце отавной избы и ждали его возвращения. К тому же батюшка. Родившийся и выросший на вятке, был страстный рыбак и предавался с таким увлечением рыболовству, что в бурные времена, осенью и весной, подвергался страшным опасностям. Поэтому матушка постоянно плакала и убеждала его перейти в другое село».

Все три сына о. Якова Порфирьева пошли по стопам отца и закончили Казанскую духовную академию. Иван, старший из них, проучившись в ней 5 лет, в 1849 году был оставлен  при ней на кафедре словесности и проработал здесь всю жизнь  преподавателем, читал курсы эстетики, теории словесности, истории русской литературы.

Позднее Иван Яковлевич стал также преподавать в Радионовском женском институте и совмещать работу библиотекаря в академии. В 1869 году получил звание экстраординарного профессора, а в 1873 году был избран членом-корреспондентом Академии наук. Лекциям И.Я. Порфирьева, по словам современника, были присущи «ясность и простота изложения, редкое умение излагать очень трудные для ума отвлечённые понятия в самой удобопонятной форме».

Работа в академии открыла И.Я. Порфирьеву путь в науку, в которой он достиг больших высот, сделал немало открытий. Основным направлением его научной работы стало изучение библиотеки Соловецкого монастыря, переведённой к тому времени в Казанскую академию. Порфирьевым были открыты и изданы многие памятники древнерусской духовной литературы (например, сочинения Максима Грека). Всего Порфирьев описал около 200 древних рукописей, издал несколько древних русских сочинений, а в 1872 году – написал докторскую диссертацию на тему «Апокрифические сказания».

Иван Яковлевич имел немало талантливых учеников, которые затем продолжили его дело. Одним из них был С.А. Нурминский – известный этнограф и просветитель марийского народа.

До последних дней жизни И.Я. Порфирьев не порывал связей с Вятским краем, о котором тепло вспоминал в мемуарах, написанных незадолго до смерти. О родных Атарах он писал: «Несмотря на простоту обстановки и малосодержательность этой жизни, я всегда  любил и особенно на старости лет люблю переноситься в это время. Судьба не позволила мне быть потом в Атарах ни однажды, но как часто и сильно мне хотелось взглянуть на старое село, старую церковь, старый дом, на все те места, которые остались у меня в памяти…»