Уржум в год рождения Сергея Мироновича Кирова...

В 1886 году - больше полвека тому назад - электрического света и в больших юродах почти еще не было, а уж в Уржуме и подавно. Улицы еле-еле освещались керосиновыми фонарями. Зимой бывало наметет на фонари снегу, чуть огонек мерцает. От ветра и дождя фонари частенько и вовсе гасли. И в домах тоже керосин жгли. У богатых были бронзовые и фарфоровые лампы с цветными стеклянными абажурами, а у тех, кто попроще, - жестяные коптилки. 
На улицах, особенно осенью, такая темнота и грязища была, что ни проехать, ни пройти. Грязь до самого лета не просыхала и потом превращалась в сухую, едкую пыль. Ну и пылища стояла в городе! Трава у дороги и листья на деревьях в середине лета покрывались серым густым налетом. 
Только и было хорошего в городе, что быстрая река Уржумка да еще старые тополя на главной улице. 
На плане, который висел в городской управе, улица эта называлась Воскресенской, но сами уржумцы прозвали ее "Большая улица" и никакого другого названия знать не хотели. 
С первыми теплыми днями здесь, на Большой, появлялся известный всему городу старый цыган шарманщик с облезлым зеленым попугаем, который сидел у него на голове, вцепившись когтями в грязные курчавые волосы своего хозяина. Старик-шарманщик останавливался под окнами купеческих домов. Во дворы заходить ему было страшно, так как почти в каждом дворе гремел цепью огромный злой пес. За шарманщиком по пятам бегала толпа уржумских мальчишек с тех улиц, куда шарманщик заглядывал редко. На боковых улочках жили люди бедные: сапожники, печники, и здесь уж, конечно, старику-шарманщику рассчитывать было не на что. Самим еле-еле на житье хватало. 
И домишки на этих улочках были плохонькие, деревянные, не то, что на Большой, где дома сплошь были каменные, с высокими тесовыми воротами. В каменных домах жило уржумское купечество и начальство. Самым важным домом считался на Воскресенской дом полицейского управления. Здесь у ворот, возле полосатой будки, всегда стоял часовой, усатый солдат с ружьем. Стоял он навытяжку, грудь колесом и, не мигая, смотрел в одну точку. Уржумские мальчишки как-то раз поспорили между собой на две копейки: оловянные глаза у часового или настоящие. А через два квартала от полицейского управления тянулся длинный белый дом с решетчатыми окнами - острог. Уржумские ребята потихоньку от взрослых часто бегали глядеть, как к острогу пригоняли партию арестантов, оборванных, растрепанных, с распухшими лицами. Иной раз среди арестантов были люди в студенческих тужурках, в пиджаках, в черных косоворотках. Этих людей уржумцы звали "политиками" или "крамольниками". 
Арестанты шли по самой середине улицы, а по краям ее ехали верхом, с шашками наголо, конвоиры. Они привставали на стременах и сердито кричали на мальчишек: 
- Осади назад! 
Лошади косили глазами и похрапывали. 
"Политики", которых пригоняли в Уржум, оставались здесь не меньше, чем три года, а иные и пять лет. Жили они как будто на воле, а на самом деле им и шагу ступить не давали без ведома полиции. Они были ссыльные....

А.Голубева. Мальчик из Уржума - книга издана в 1936 году. Первое и самое известное документальное повествование о жизни С.М.Киров.

В тихом Уржуме. 

Маленький, сонный, полный сплетен и окуровской ржавчины городишко ! в 1918 г в Уржуме поднял кулацко-торгашеское восстание против советской власти белобандит Степанов. Степановцы устроили тогда кровавую баню советским работникам, коммунистам и бедноте. Десятки коммунаров похоронили в братской могиле и в память их теперь стоит в Уржуме памятник. Степанов царил недолго. Банда была разгромлена. 
Но многие из бывших степановцев, из торгашей и кулачества забрались в советские учреждения, получают там денежки и тяжело вздыхают о минувших днях, ожидая к власти новый, как они выражаются, «социализм Эдиссона». 
Вот небольшой списочек наиболее заметных бывших : 
1.Петр Сазанов – сын торговца, участвовал активно в Степановской банде. Сейчас он работает помбухом в промкомбинате, а чудак – управляющий комбинатом т.Новоселов - дает ему отзыв : «дело знает, может руководить аппаратом». 
2. Павел Чулкин. Раньше имел свой кожевенный завод, а сейчас ему доверили заведение. Ключарь кожевенного завода. К работе он относится как старый хозяин. 
3. Иван Рутто, сослан за политический бандитизм, участник контрреволюционного мятежа, служит в конторе спиртзавода. 
4. Степан Сергиев, участник степановской банды, теперь десятник по лесзагу. 
5. Алексей Смышляев, растратчик, служит помощником бухгалтера в заведении. 
6. Иван Черепанов, доброволец степановской банды, комендант Уржума при Степанове и комендант Челябинска при Колчаке, устроился на электростанции. 
7. Арсений Гордеев, старый офицер, был у белых, теперь заведует профессиональной школой. 
8. Леонид Ширяев, был в степановской банде и у белых в Сибири, теперь преподает математику в профессиональной школе. 
Их таких «бывших» - много. Они работают так как хотят и как научены работать раньше. Например, учащиеся школы, где преподают «бывшие» всегда жалуются на то, что эти преподаватели необычайно грубы и что они очень откровенно говорят против существующего строя. Рассказывают, как человек с темным прошлым – Неверович, преподаватель химии в педтехникуме, на своих уроках говорит учащимся : «Если бы теперь наши комсомольцы были в Италии, то они безусловно были бы там фашистами» и т.д. 
Бывших в Уржуме много. В этом тихом городке они, никем не замечаемые, спокойно «работают» и мало-помалу делают свое дело. 
А.Великоречин. 

«Вятская правда» № 110 1929 г. 19 мая