Почти во всех книжках о жизни С.М. Кирова можно прочитать о таком эпизоде из его детства: каждое воскресенье воспитанников уржумского приюта приводили на богослужение в церковь при городской тюрьме, где дети были вынуждены молиться вместе с арестантами.

Тюрьма в Уржуме появилась ещё при основании города, просуществовала до падения самодержавия, да и притом пригодилась новой власти. Она была построена в самом центре городской крепости.

До середины XVIII века при тюрьме, скорее всего, не было своего духовника, и местные священники  навещали арестантов по своей инициативе. Только в 1767 году в Уржум пришёл указ императрицы Екатерины II, согласно которому духовное окормление арестантов стало для духовенства обязательным. Можно сказать, с этого и началась история церковного тюремного служения в г. Уржуме. По всей видимости, обязанность «увещать» арестантов  и совершать требы по их просьбам, не говоря уже об отпевании умерших, возлагалась на духовенство городских храмов. Первым тюремным священником стал протопоп Троицкого собора Никита Иванов.

Однако до второй половины XIX века при уржумской тюрьме не было своего домового храма. Только в 1873 году, когда в Уржуме было завершено строительство нового тюремного замка, при  нем «тщанием уржумского купца Павла Мартыновича Снохова и усердием исправника Никанора Ивановича Саладакова» на пожертвованиячастных лиц была устроена домовая церковь в честь благоверного князя Александра Невского. Была и колокольня, сначала деревянная, а позднее – каменная.

Вот как описывала церковь автор книги «Мальчик из Уржума» Антонина Голубева: «… Церковь невелика. Приютские стоят впереди, у самого алтаря, под неусыпным взглядом надзирательницы. За приютскими – просто богомольцы, те, кто пришёл сюдя по доброй воле. В задней части церкви – барьер. Заключенные стоят двумя группами: спереди у барьера те, кого в Уржуме  называют непонятным словом «крамольники». За ними – вооруженная стража. А сзади у самой стены – вторая группа. Это уголовные преступники. Их плохо видно в полумраке церкви. Внизу стоят только мужчины, а вверху на хорах в таком же порядке – две группы женщин».

В домовой тюремной церкви служил один священник, был и свой староста. Правда, не было своих певчих (им было просто нечем платить), а потому при церкви пел хор из приютских детей. В круг обязанностей тюремного священника, кроме совершения служб и треб для заключенных, входили требоисправления в уржумской земской больнице и преподавание Закона Божиего в земском женском училище, детском приюте (доме призрения, как его называли), приходском и городском училищах. Все эти обязанности тюремный священник брал на себя, скорее всего, добровольно, так как жалование у него было чисто символическим – 5 рублей в год.

Первым священником домовой тюремной церкви был отец Василий Муратовский, служивший в храме до 1885 года. При нём церковь строилась и благоукрашалась.

После отца Василия в уржумский тюремный замок был назначен отец Константин Пономарев, прослуживший здесь три десятка лет. Сын псаломщика, он закончил Вятскую духовную семинарию в июне 1878 года и работал учителем  в начальных училищах. 18 сентября 1882 года молодой человек после хиротонии был направлен на священническое служение в село Ашлань Уржумского уезда. Надо сказать, в селе тогда ещё не было храма. Бывшая деревянная церковь сгорела в 1880 году, и службы в ней совершались в молельном доме, размещавшемся в двухэтажном здании, принадлежавшем заводовладельцу Депрейсу. В селе строился добротный каменный храм, но он был освящен уже после отъезда отца Константина. В Ашлани располагалась начальная школа, в которой батюшка преподавал Закон Божий.

15 февраля 1885 года священник был определён к тюремной церкви города Уржума и служил в ней до выхода за штат 9 марта 1915 года. В разные годы отец Константин преподавал в различных учебных заведениях города, имел церковные награды. Он рано овдовел, и, что примечательно, его единственный сын Дмитрий перед революцией служил полицейским надзирателем Омутнинского завода. Мальчик, скорее всего, вместе с отцом посещал тюремный замок, что, возможно, и определило выбор его будущей профессии. Став взрослым, он отмежевался от своего родителя, оставив его в полном одиночестве на произвол судьбы.

А вот что писала об отце Константине и его взаимоотношениях с будущим революционером С.М. Кировым автор книги «Мальчик из Уржума»: «… Судя по всему, церковное начальство держало отца Константина «в черном теле». Пожалуй. Этого пастыря кормили не только горло, но и длинные ноги. До сих пор не поймем, как он ухитрялся «совместительствовать»в трёх, а в одно время даже в четырёх местах. Он справлял службу  в самой захудалой  из всех уржумских  церквей. Закончив в храме, отец Константин  несся в дом призрения, где у него сегодня молебен. Долговязый, сутулый, он шагал так стремительно, что полы его серого, засаленного на груди подрясника и прямые длинные пепельного цвета волосы лихо развевались. Поп Константин был приставлен к приюту, чтобы следить за нравственным воспитанием детей. Он же обучал их пению. Кроме того, преподавал Закон Божий в приходском  и городском училищах, а в одно время  - и в уржумской гимназии. Он был требовательным и строгим законоучителем.

… Личная жизнь отца Константина была нелёгкой. Он потерял свою жену, сын был чужим для него человеком. Жил отец Константин одиноко… Но была у старика одна страсть: он любил природу и рыбалку…»

На страницах книги А.Голубевой можно найти упоминание о том, как батюшка относился к своим пасомым в тюрьме. На вопросы будущего революционера Сергея Кострикова батюшка либо отмалчивался, либо рассказывал что-нибудь интересное из жизни разбойников, которых в то время хватало с избытком. По его мнению, в тюрьму просто так не посадят.  «Поделом вору и мука!» - порой строго говорил священник.

После ухода отца Константина за штат священником тюремной церкви был назначен отец Александр Тихвинский. На долю этого батюшки выпали самые тяжёлые годы в истории Александро-Невской церкви, когда уржумская тюрьма стала использоваться представителями «самой народной власти», ещё до революции во всю заявлявших, что при них тюрем вообще не будет. В действительности же оказалось, что при «народной власти» тюрьмы оказались переполнены.

Большинство домовых церквей Вятской губернии  были закрыты уже в первые месяцы советской власти, но уржумская Александро-Невская церковь продержалась дольше всех – до 1922 года. Правда, круг обязанностей священника сузился до одной лишь тюрьмы. Ведь преподавание Закона Божиего в школах было запрещено, а посещение батюшкой больницы теперь расценивалось как религиозная пропаганда. Поэтому священник лишился и того скудного заработка, который имел до революции. Отец Александр Тихвинский бедствовал, поэтому он в 1919 году переходит служить сначала в троицкий собор на вакансию псаломщика, а затем в городскую Воскресенскую церковь. В 1920 году анонимный очевидец  сообщал через уездную газету «Красный пахарь»:  «… Поп Воскресенской церкви г. Уржума Тихвинский Александр, объезжая по приходу, ходил босиком и вымаливал у прихожан подаяние по бедности, показывая на свои чресла, одетый в холщовые рубища…». После отца Александра в тюремной церкви служили священники Троицкого собора (например, Филарет Домрачев), к которому приписали тюремный храм.

В 1922 году Александро-Невская церковь всё же была закрыта. Произошло это после весеннего изъятия церковных ценностей во всех храмах города и уезда, которое не обошло стороной и эту церковь.

Здание бывшего тюремного замка на улице Рокина (теперь в нём располагается РОВД) прекрасно сохранилось до наших дней, только уже без крепостной стены. Проходя мимо добротного каменного двухэтажного здания, невольно пытаешься представить, как оно выглядело сто лет назад, когда у тюремных ворот стояли суровые полицейские, в узкие решетчатые окна выглядывали заключенные, а в стенах домового храма теплилась искренняя молитва…