Гудели на церквах колокола: о наступлении Колчака на Вятку 

Сообщение о взятии Перми вызвало восторженную реакцию в Омске. Совет министров постановил наградить Колчака, находившегося и все время действовавшего в боевой обстановке, орденом Святого Георгия 3й степени за большой вклад в подготовку операции. В связи с взятием Перми, стратегически важного города на Урале, личное поздравление Верховному правителю прислал премьер-министр Франции Ж.Клемансо. 
Аркадий Филев, изучая эту тему, писал, что в то время когда две дивизии – Вятская особая и вторая Сводная – после тяжелых боев переформировались в Ижевске и Воткинске в 28-ю дивизию, Колчак нащупал слабое звено на участке 3-й армии и бросил против нее значительные силы. Третья армия, измотанная в многомесячных боях, растянулась тонкой ниточкой на 400 верст в районе реки Камы, южнее Осы, и теперь уже не в силах была противостоять натиску противника. И с каждым днем откатывалась назад. 
В ночь на 25 декабря (так у А.Филева) части Сибирской армии Колчака под командованием генерала Р.Гайды без единого выстрела заняли Пермь. 
«Колчак ликовал, гудели на церквах колокола: пройдет немного времени, падет и Вятка - и путь на Котлас открыт. С одной стороны, Котлас, Северная Двина, наполовину занятая англичанами, с другой – Москва. От Вятки теперь рукой подать до матушки – Белокаменной, вот-вот и долгожданные золотые маковки. Так думал новоиспеченный правитель всея Руси… От сознания того, что он скоро въедет в Вятку на белом коне, захватывало дух», - описывал душевное состояние Верховного правителя Филев в своем известном романе. 
После захвата Перми, по мнению А.Щербакова, у Колчака «с чисто военной точки зрения, было два пути. Один - на юго-запад, на Самару, чтобы впоследствии соединиться с Деникиным. Другой – на север, на Вятку и Котлас, цель – соединиться с сидящими на севере войсками генерала Миллера (по причине тамошнего бездорожья миллеровцы планировали наступать по Северной Двине, на которой и стоит Котлас). А уж там общими усилиями… 
Адмирал выбрал второй путь. Это позволило потом многим эмигрантским публицистам писать, что «Колчак предал Деникина»). 
Еще 14 февраля, до начала наступления, Деникин сообщал Колчаку: «Жаль, что главные силы сибирских войск, по-видимому, направлены на север. Соединенная операция на Саратов дала бы огромные преимущества… И главное - возможность прямой, непосредственной связи Востока и Юга, которая привела бы к полному объединению всех здоровых сил России и к государственной работе в общерусском масштабе» (А.Ганин. Враздробь, или почему Колчак не дошел до Волги?). 
Но вообще-то Колчак был прав, уверен А.Щербаков. Прорыв к Архангельску обеспечивал гораздо более короткую ветку снабжения от западных друзей. 
В январе генерал Юденич писал Колчаку о стратегическом значении такого фронта: «Удобство сообщения с Антантой, краткость расстояния до Петербурга и Москвы – двух очагов большевизма, при хорошо развитой сети путей сообщения составляют выгоды этого направления». 
Кроме того, в Архангельске имелись необъятные склады военного снабжения, поставленного союзниками еще во время мировой войны, которые ни царские власти, ни «временные» не сумели вывезти. Поэтому неудивительно, что Колчак выбрал северное направление. 
В начале марта войска адмирала разгромили красных и двинулись на север. 
Однако Колчак одновременно вел наступление и на северном и южном направлениях - как на Самару, так и на Вятку, нацелив на последнюю наиболее сильную свою армию. 
Это было неверное решение, вспоминал генерал-лейтенант Д.Ф.Филатьев, позднее служивший в Ставке Колчака: «Положение большевиков весной 1919 года было таково, что только чудо могло спасти их. Оно и случилось в виде принятия в Сибири самого абсурдного плана действий». 
По выражению историка А.Ганина, получился удар растопыренными пальцами. 

В.Чудиновских. Не дай Бог! Времена Николая Чарушина - Киров 2016 г.