Работая с судебно-следственными делами жителей Вятской губернии, пострадавших в годы «красного» и сталинского террора, нередко приходится знакомиться с судьбами людей, служивших в армии Колчака. Некоторые из них впоследствии служили и в Красной Армии, но большинство было репрессировано. Что интересно, как-то довелось ознакомиться с делами двух священников, в молодости служивших у Колчака, из них один был даже телохранителем Верховного Правителя. 

    Одним из них был  священник Иосиф Иванович Дектерев, родившийся в простой крестьянской семье на Урале, но сумевший закончить земскую школу. Затем фронт Первой Мировой, получил чин ефрейтора. На фронте, по его словам в акте допроса в НКВД, он возил полковника.
После демобилизации, он служит псаломщиком, но не на родине, а в Елабужском уезде Вятской губернии – селе Кураково. В 1918 г. он находился в городе Воткинске той же губернии, где его застала новая война - Гражданская. Иосиф Дектерев примыкает к повстанцам, воевавшим против советской власти, затем переходит к колчаковцам и служит в личной охране А.В.Колчака (по его словам, в протоколе допроса в НКВД). Как ни странно, в 1919 г. он уже в рядах Красной армии.

В 1920 году он возвращается в места, где начинал свой духовный путь, теперь вошедшие в состав республики Удмуртия, работает конторщиком на Ижевском заводе. С 1920 по 1930 гг. он служит диаконом в Дебесском районе Удмуртии. Там же принимает сан священника. Но бдительные работники ОГПУ не могли выпустить из виду такую интересную фигуру, как белогвардеец и личный телохранитель Колчака. В 1932 г. Иосиф Иванович был арестован и осужден по ст.58.10 УК на 3 года концлагеря. Общее обвинение звучало: «состоял членом контрреволюционной организации в Дебовском районе УАО, где проводил открытую пораженческую агитацию против советской власти, внедрение религиозного фанатизма среди населения…»
Год он находился в ссылке в Красно-Вишерском лагере. Освободившись в 1933 г., о.Иосиф находился несколько лет без определенных занятий и только в 1936 г. получил место в приходе села Красного Бельского района Удмуртии. Но послужить Богу батюшка смог недолго, и уже в 1937 г. вновь был арестован по стандартному объявлению – антисоветская агитация.

   Осенью 1938 года судьба священника была решена. Выписка из протокола заседания Особой Тройки при УНКВД Кировской от 19 ноября 1938 г.:
«Слушали:
Дело № 5947 Бельского РО НКВД по обвинению Дегтярева Иосифа Ивановича, у белых, был в личной охране Колчака, в 1930-1931 гг. участник контрреволюционной церковно-монархической организации, судимый по ст. 58 п.10 УК на 3 года исправительно-трудовых лагерей.
Обвиняется в том, что вел злостную антисоветскую агитацию, клеветал на советскую власть.
Постановили: Дегтярева Иосифа Ивановича расстрелять.
Имущество конфисковать».
  К этому времени батюшка был уже вдов, а его дочери Лидия и Нина уже имели свои семьи и жили отдельно. Почти год назад был расстрелян по такому же надуманному обвинению и его брат-священник - Степан Иванович Дектерев, служивший на территории Удмуртии и в Унинском районе, обвиненный в создании "контрреволюционной организации".

   Примерно в то же время, когда Иосиф Дектерев стал личным телохранителем Верховного Правителя России, в армию его был мобилизован еще один вятский уроженец, также ставший позднее священником – Филипп Лукоянович Кокорин, позади которого тоже стояла Первая Мировая война, т.е. в Белую армию он был зачислен уже как имевший боевой опыт.

Как следует из протокола допроса Филиппа Лукояновича, составленного в Уржумском НКВД, родился он в 1892 г. в состоятельной крестьянской семье (отец считался средняком) в деревне Нижние Шаляпы Нолинского уезда (ныне Сунской район). Когда Филиппу было 16 лет, в 1908 году отец решил покинуть родные края и переехал в село Кузнецово Уфимской губернии (позднее Благовещенский РИК Башкирской республики). Случилось это как раз во времена замечательной Столыпинской реформы, когда царское правительство, дабы освободить крестьян от уз общины и заселять отдаленные земли, предоставляло им бесплатно землю в Предуралье, на Урале и в Сибири. Более того, переезд также осуществлялся бесплатно в вагонах, которые позднее назовут «столыпинскими», и переселенцы освобождались на три года от всяких налогов. Не случайно, вятские крестьяне хлынули заселять Урал и Сибирь… Правда, по словам Филиппа Лукояновича, отец себе землю на новом месте купил – 21 десятину земли и 2,5 десятины покоса. А может он умолчал из каких-то соображений факт, что землю отец мог получить и бесплатно. Зачем землю покупать, если царское правительство раздавало ее даром?! Кроме этого, семья владела 2 лошадьми и 1 коровой. Словом, жила зажиточно. Столыпинское правительство формировало новый класс крепких землевладельцев, которых в советское время назовут «кулачеством».

До 1913 года Филипп жил в хозяйстве отца, работая в нем вместе с братом. Также он получил образование (в протоколе называл его средним, т.е. мог закончить городское или реальное училище) и профессию портного, но при каких обстоятельствах это произошло, не упоминал в протоколе допроса. В 1913 году он был мобилизован в царскую армию, а через год началась война, которую Филипп Лукоянович прошел полностью, в 1918 году демобилизовавшись в чине рядового и вернувшись домой. Жил в Уфе, где, видимо, работал портным. Но наслаждался отдыхом и мирным трудом он недолго. В стране разгорелась новая война – Гражданская, когда Уфимская губерния оказалась в самом ее эпицентре.

После недолгого владычества красных, в Предуралье пришли белые. Филипп Лукоянович попадает в ряды колчаковских войск. Вот что он сам рассказывал об этом: «В 1918 г. я находился в городе Уфе Башреспублики, где в то время находились войска Колчака. Примерно осенью 1918 г. проходила мобилизация в данную армию, куда был взят и я. Меня зачислили в конвойную команду в пошивочной мастерской. Находился в армии Колчака с 1918 г. по апрель 1919 гг. В это время Колчак с Уфы отступил, я взял временный отпуск и больше не вернулся. Офицеров той части, где я находился не помню…. Часть сама размещалась внутри г.Уфы … в казармах». В другом протоколе он дополнял: «Во время подступа белых на Самару я был мобилизован Колчаком и зачислен в конвойную команду, но использован был по своей специальности портного, при эвакуации белых я дезертировал и поступил в Красную армию».

В Красной армии Кокорин воевал до 1922 года, в составе 140 стрелкового полка. После демобилизации вернулся домой и занимался сельским хозяйством. Вскоре он открывает для себя новый смысл жизни – духовный. С 1924 года Филипп Лукоянович – псаломщик церкви села Кузнецово. Спустя несколько лет, по каким-то причинам, он решает вернуться на свою историческую родину. С 1927 по 1930 гг. он псаломщик села Суна.   В 1931 г. Филипп Лукоянович был рукоположен в сан священника в г.Вятке и назначен служить в отдаленный приход села Пустополья Уржумского района.

 В 1935 году отец Филипп был арестован. Поводом для ареста стало якобы избиение им двух сельсоветчиков, которые пришли к нему брать штраф, наложенный за «антисанитарное состояние церкви» (в это время набирали популярность различные предлоги для закрытия храмов). Батюшка как раз в это время находился в нетрезвом виде и не смог сдержать свои эмоции. Как это было, он рассказывал: «Штраф мне был дан за антисанитарное состояние церкви. Штраф приходили взыскивать 8 мая. В это время я выпивал с псаломщиком и его отцом, после этого я лег спать, и меня разбудили, со слов тогда присутствовавших граждан я узнал, что нанес оскорбления представителям власти и даже набрасывался драться на жену, признаю, что сделал большое преступление».

  11 мая священник был арестован и заключен в Уржумскую тюрьму. Интересно, что на первом допросе факт служения у Колчака он умолчал, но от бдительных чекистов нельзя было ничего скрыть, и на втором допросе отец Филипп рассказал о своей службе у Колчака, обмолвившись «О службе в армии Колчака я не говорил на допросе, потому что меня не спрашивали». Разумеется, это еще стало дополнительным пунктом его обвинения.

12 сентября 1935 г. состоялся суд по делу Кокорина с участием выездной сессиии спецколлегии Киркрайсуда в г.Уржуме.

Из текста заседания этого сталинского суда: «Рассмотрено в закрытом судебном заседании обвинение Кокорина Филиппа Лукояновича 43 лет, грамотного, беспартийного, русского, женатого, имеющего на иждивении жену и 3 детей, происходящего из крестьян д.Нижние Шаляпы Больше-Перелазского сельского совета Сунского района Кировского края, служителя культа (священник ) в с.Пустополье Уржумского района, лишенный избирательного права, со слов ранее не судимый, в преступлении, предусмотренном статьей 58 п.10 УК.

Выслушав объяснения обвиняемого, показания свидетелей, а также рассмотрев и обсудив материал предварительного и судебного следствия Выездная сессия Спецколлегии установила:

Кокорин Филипп Лукоянович в 1919 г. служил в конвойных частях армии Колчака. Будучи враждебно настроенным по отношению к партии и советской власти Кокорин использовал свое положение – священника для ведения в массах верующих антисоветской контрреволюционной агитации. Начиная с 1933 г. к. в проповедях, произносимых им в церкви, вторгался в область политики поведения советской власти и коммунистической партии в деревне, критикуя их методы по переустройству сельского хозяйства, одновременно приводя примеры, обосновывая их священным писания и преподнося массе верующих в таком виде, что подрывал авторитет советской власти в глазах массы. Кроме этого, в первых числах мая Кокорин оказал акт сопротивления представителям Пустопольского сельсовета Чернышеву и Куклину, пришедшим по делу в его квартиру, при этом всячески оскорблял их и выкрикивал по адресу советской власти - антисоветские фразы.

Кокорин вину свою признал. Всю виновность, а также факты и конкретное содействие антисоветской деятельности подтверждения целого ряда свидетелей.

Специальная коллегия доказала обвинение Кокорина в ведении им систематической антисоветской агитации, т.е. преступлении предусмотренном им по ст. 58-10.

Находя, что Кокорин является социально-опасным , а его действия должны быть оценены как действия, направленные против советской власти и подрывающие авторитет ее в наиболее отсталой части населения.

Спецколлегия руководствуясь ст.ст. 319 и 320 ЦИК

Приговорила:

Кокорина Филиппа Лукояновича подвергнуть лишению свободы сроком на 8 лет в концлагерь НКВД

Зачесть Кокорину Ф.Л. предварительное до суда заключение с 11 мая 1935 г.

Меру пресечения оставить прежней, т.е. содержание под стражей».

Окончательный приговор батюшке-колчаковцу был вынесен Определением спецколлегии Верховного суда РСФСР 5 января 1936 г. в виде лишения свободы в концлагере НКВД сроком на 8 лет. Видимо, там он и был расстрелян по новому приговору, в 1937 году...

  В судебно-следственном деле Николая Федоровича Шарыбина, жителя города Нолинска, бывшего студента Петроградского университета,  удалось найти его свидетельства о службе у Колчака. Вот что он рассказал о себе:

«В Колчаковскую армию был мобилизован в г. Нолинске1 в августе месяце 1918 г. и отправлен в распоряжение уржумского воинского на­чальника. В карательных отрядах участия не принимал… Мобилизован Колчаком в 1918 г. в августе, был назначен младшим офицером 51-го Уржумского стрелкового полка. 1 января был назначен командиром роты. Участвовал в боях против советской армии осенью 1918 г. у деревни Бараков Одногулова… Затем полк был сменен и низведен в тыл для ополчения в район г. Челябинска, ст. Миасскую. В на­чале мая полк выступил на фронт и первый бой был под г. Белебеем, где большая часть моей роты перешла на сторону советской России. После   этого боя началось отступление полка. В июне месяце полк был сведен в один батальон, и я сдал свою роту третьему батальону, а сам с разреше­ния командира полка находился при обозе второго разряда, т. к. болел в это время малярией. В конце сентября или начале октября была попол­нена рота, которой я командовал. После пополнения участвовал в боях при разъезде З <…> и при д. Капустянка, где опять часть роты перешла на сторону советской России. После этого не приходилось участвовать ни в каких боях. Имею за германскую войну Станислава 3 ст. с мечами и бантом. В колчаковскую войну не имею никаких орденов и не повы­шался в чине. В бытность на фронте 51-й Уржумский стрелковый полк расстрелами занимались. Потому не перешел на сторону советской Рос­сии, т. к. колчаковские части были заполнены всяким <…> в расправах офицеров, так же как иллюстрация к этим сведениям составляют фото­графические снимки. Попал в плен к советской власти в г. Красноярске».

  В 1920 году Шарыбин был расстрелян как враг советской власти.

Но растрелливали не всех, кто служил у Колчака. Те, кто затем переходил в советскую армию, мог сохранить себе жизнь. Например, офицер Константин Дуляпин был мобилизован в Колчаковскую армию в Казани в 1918 году и воевал в ней до декабря 1919 года. Далее, как он показывал, в своих показаниях «перешел в состав войск Красной армии в г. Иркутске и находился в составе 194 стрелкового полка рядовым до весны (март) 1921 г., откуда и уволен в долгосрочный отпуск»1. Только в 1932 году Дуляпин был приговорен к пяти годам лишения свободы, но уже по другой статье.

   И таких бывших офицеров, воевавших у Колчака, было немало. К сожалению, большинство из них было зачислено в армию силой, а тех, кто воевал за свободу своей Родины от террора и тирании было сравнительно немного…

   Работая с судебно-следственными делами жителей Вятской губернии, пострадавших в годы «красного» и сталинского террора, нередко приходится знакомиться с судьбами людей, служивших в армии Колчака. Некоторые из них впоследствии служили и в Красной Армии, но большинство было репрессировано. Что интересно, как-то довелось ознакомиться с делами двух священников, в молодости служивших у Колчака, из них один был даже телохранителем Верховного Правителя. 

    Одним из них был  священник Иосиф Иванович Дектерев, родившийся в простой крестьянской семье на Урале, но сумевший закончить земскую школу. Затем фронт Первой Мировой, получил чин ефрейтора. На фронте, по его словам в акте допроса в НКВД, он возил полковника.
После демобилизации, он служит псаломщиком, но не на родине, а в Елабужском уезде Вятской губернии – селе Кураково. В 1918 г. он находился в городе Воткинске той же губернии, где его застала новая война - Гражданская. Иосиф Дектерев примыкает к повстанцам, воевавшим против советской власти, затем переходит к колчаковцам и служит в личной охране А.В.Колчака (по его словам, в протоколе допроса в НКВД). Как ни странно, в 1919 г. он уже в рядах Красной армии.

В 1920 году он возвращается в места, где начинал свой духовный путь, теперь вошедшие в состав республики Удмуртия, работает конторщиком на Ижевском заводе. С 1920 по 1930 гг. он служит диаконом в Дебесском районе Удмуртии. Там же принимает сан священника. Но бдительные работники ОГПУ не могли выпустить из виду такую интересную фигуру, как белогвардеец и личный телохранитель Колчака. В 1932 г. Иосиф Иванович был арестован и осужден по ст.58.10 УК на 3 года концлагеря. Общее обвинение звучало: «состоял членом контрреволюционной организации в Дебовском районе УАО, где проводил открытую пораженческую агитацию против советской власти, внедрение религиозного фанатизма среди населения…»
Год он находился в ссылке в Красно-Вишерском лагере. Освободившись в 1933 г., о.Иосиф находился несколько лет без определенных занятий и только в 1936 г. получил место в приходе села Красного Бельского района Удмуртии. Но послужить Богу батюшка смог недолго, и уже в 1937 г. вновь был арестован по стандартному объявлению – антисоветская агитация.

   Осенью 1938 года судьба священника была решена. Выписка из протокола заседания Особой Тройки при УНКВД Кировской от 19 ноября 1938 г.:
«Слушали:
Дело № 5947 Бельского РО НКВД по обвинению Дегтярева Иосифа Ивановича, у белых, был в личной охране Колчака, в 1930-1931 гг. участник контрреволюционной церковно-монархической организации, судимый по ст. 58 п.10 УК на 3 года исправительно-трудовых лагерей.
Обвиняется в том, что вел злостную антисоветскую агитацию, клеветал на советскую власть.
Постановили: Дегтярева Иосифа Ивановича расстрелять.
Имущество конфисковать».
  К этому времени батюшка был уже вдов, а его дочери Лидия и Нина уже имели свои семьи и жили отдельно. Почти год назад был расстрелян по такому же надуманному обвинению и его брат-священник - Степан Иванович Дектерев, служивший на территории Удмуртии и в Унинском районе, обвиненный в создании "контрреволюционной организации".

   Примерно в то же время, когда Иосиф Дектерев стал личным телохранителем Верховного Правителя России, в армию его был мобилизован еще один вятский уроженец, также ставший позднее священником – Филипп Лукоянович Кокорин, позади которого тоже стояла Первая Мировая война, т.е. в Белую армию он был зачислен уже как имевший боевой опыт.

Как следует из протокола допроса Филиппа Лукояновича, составленного в Уржумском НКВД, родился он в 1892 г. в состоятельной крестьянской семье (отец считался средняком) в деревне Нижние Шаляпы Нолинского уезда (ныне Сунской район). Когда Филиппу было 16 лет, в 1908 году отец решил покинуть родные края и переехал в село Кузнецово Уфимской губернии (позднее Благовещенский РИК Башкирской республики). Случилось это как раз во времена замечательной Столыпинской реформы, когда царское правительство, дабы освободить крестьян от уз общины и заселять отдаленные земли, предоставляло им бесплатно землю в Предуралье, на Урале и в Сибири. Более того, переезд также осуществлялся бесплатно в вагонах, которые позднее назовут «столыпинскими», и переселенцы освобождались на три года от всяких налогов. Не случайно, вятские крестьяне хлынули заселять Урал и Сибирь… Правда, по словам Филиппа Лукояновича, отец себе землю на новом месте купил – 21 десятину земли и 2,5 десятины покоса. А может он умолчал из каких-то соображений факт, что землю отец мог получить и бесплатно. Зачем землю покупать, если царское правительство раздавало ее даром?! Кроме этого, семья владела 2 лошадьми и 1 коровой. Словом, жила зажиточно. Столыпинское правительство формировало новый класс крепких землевладельцев, которых в советское время назовут «кулачеством».

До 1913 года Филипп жил в хозяйстве отца, работая в нем вместе с братом. Также он получил образование (в протоколе называл его средним, т.е. мог закончить городское или реальное училище) и профессию портного, но при каких обстоятельствах это произошло, не упоминал в протоколе допроса. В 1913 году он был мобилизован в царскую армию, а через год началась война, которую Филипп Лукоянович прошел полностью, в 1918 году демобилизовавшись в чине рядового и вернувшись домой. Жил в Уфе, где, видимо, работал портным. Но наслаждался отдыхом и мирным трудом он недолго. В стране разгорелась новая война – Гражданская, когда Уфимская губерния оказалась в самом ее эпицентре.

После недолгого владычества красных, в Предуралье пришли белые. Филипп Лукоянович попадает в ряды колчаковских войск. Вот что он сам рассказывал об этом: «В 1918 г. я находился в городе Уфе Башреспублики, где в то время находились войска Колчака. Примерно осенью 1918 г. проходила мобилизация в данную армию, куда был взят и я. Меня зачислили в конвойную команду в пошивочной мастерской. Находился в армии Колчака с 1918 г. по апрель 1919 гг. В это время Колчак с Уфы отступил, я взял временный отпуск и больше не вернулся. Офицеров той части, где я находился не помню…. Часть сама размещалась внутри г.Уфы … в казармах». В другом протоколе он дополнял: «Во время подступа белых на Самару я был мобилизован Колчаком и зачислен в конвойную команду, но использован был по своей специальности портного, при эвакуации белых я дезертировал и поступил в Красную армию».

В Красной армии Кокорин воевал до 1922 года, в составе 140 стрелкового полка. После демобилизации вернулся домой и занимался сельским хозяйством. Вскоре он открывает для себя новый смысл жизни – духовный. С 1924 года Филипп Лукоянович – псаломщик церкви села Кузнецово. Спустя несколько лет, по каким-то причинам, он решает вернуться на свою историческую родину. С 1927 по 1930 гг. он псаломщик села Суна.   В 1931 г. Филипп Лукоянович был рукоположен в сан священника в г.Вятке и назначен служить в отдаленный приход села Пустополья Уржумского района.

 В 1935 году отец Филипп был арестован. Поводом для ареста стало якобы избиение им двух сельсоветчиков, которые пришли к нему брать штраф, наложенный за «антисанитарное состояние церкви» (в это время набирали популярность различные предлоги для закрытия храмов). Батюшка как раз в это время находился в нетрезвом виде и не смог сдержать свои эмоции. Как это было, он рассказывал: «Штраф мне был дан за антисанитарное состояние церкви. Штраф приходили взыскивать 8 мая. В это время я выпивал с псаломщиком и его отцом, после этого я лег спать, и меня разбудили, со слов тогда присутствовавших граждан я узнал, что нанес оскорбления представителям власти и даже набрасывался драться на жену, признаю, что сделал большое преступление».

  11 мая священник был арестован и заключен в Уржумскую тюрьму. Интересно, что на первом допросе факт служения у Колчака он умолчал, но от бдительных чекистов нельзя было ничего скрыть, и на втором допросе отец Филипп рассказал о своей службе у Колчака, обмолвившись «О службе в армии Колчака я не говорил на допросе, потому что меня не спрашивали». Разумеется, это еще стало дополнительным пунктом его обвинения.

12 сентября 1935 г. состоялся суд по делу Кокорина с участием выездной сессиии спецколлегии Киркрайсуда в г.Уржуме.

Из текста заседания этого сталинского суда: «Рассмотрено в закрытом судебном заседании обвинение Кокорина Филиппа Лукояновича 43 лет, грамотного, беспартийного, русского, женатого, имеющего на иждивении жену и 3 детей, происходящего из крестьян д.Нижние Шаляпы Больше-Перелазского сельского совета Сунского района Кировского края, служителя культа (священник ) в с.Пустополье Уржумского района, лишенный избирательного права, со слов ранее не судимый, в преступлении, предусмотренном статьей 58 п.10 УК.

Выслушав объяснения обвиняемого, показания свидетелей, а также рассмотрев и обсудив материал предварительного и судебного следствия Выездная сессия Спецколлегии установила:

Кокорин Филипп Лукоянович в 1919 г. служил в конвойных частях армии Колчака. Будучи враждебно настроенным по отношению к партии и советской власти Кокорин использовал свое положение – священника для ведения в массах верующих антисоветской контрреволюционной агитации. Начиная с 1933 г. к. в проповедях, произносимых им в церкви, вторгался в область политики поведения советской власти и коммунистической партии в деревне, критикуя их методы по переустройству сельского хозяйства, одновременно приводя примеры, обосновывая их священным писания и преподнося массе верующих в таком виде, что подрывал авторитет советской власти в глазах массы. Кроме этого, в первых числах мая Кокорин оказал акт сопротивления представителям Пустопольского сельсовета Чернышеву и Куклину, пришедшим по делу в его квартиру, при этом всячески оскорблял их и выкрикивал по адресу советской власти - антисоветские фразы.

Кокорин вину свою признал. Всю виновность, а также факты и конкретное содействие антисоветской деятельности подтверждения целого ряда свидетелей.

Специальная коллегия доказала обвинение Кокорина в ведении им систематической антисоветской агитации, т.е. преступлении предусмотренном им по ст. 58-10.

Находя, что Кокорин является социально-опасным , а его действия должны быть оценены как действия, направленные против советской власти и подрывающие авторитет ее в наиболее отсталой части населения.

Спецколлегия руководствуясь ст.ст. 319 и 320 ЦИК

Приговорила:

Кокорина Филиппа Лукояновича подвергнуть лишению свободы сроком на 8 лет в концлагерь НКВД

Зачесть Кокорину Ф.Л. предварительное до суда заключение с 11 мая 1935 г.

Меру пресечения оставить прежней, т.е. содержание под стражей».

Окончательный приговор батюшке-колчаковцу был вынесен Определением спецколлегии Верховного суда РСФСР 5 января 1936 г. в виде лишения свободы в концлагере НКВД сроком на 8 лет. Видимо, там он и был расстрелян по новому приговору, в 1937 году...

  В судебно-следственном деле Николая Федоровича Шарыбина, жителя города Нолинска, бывшего студента Петроградского университета,  удалось найти его свидетельства о службе у Колчака. Вот что он рассказал о себе:

«В Колчаковскую армию был мобилизован в г. Нолинске1 в августе месяце 1918 г. и отправлен в распоряжение уржумского воинского на­чальника. В карательных отрядах участия не принимал… Мобилизован Колчаком в 1918 г. в августе, был назначен младшим офицером 51-го Уржумского стрелкового полка. 1 января был назначен командиром роты. Участвовал в боях против советской армии осенью 1918 г. у деревни Бараков Одногулова… Затем полк был сменен и низведен в тыл для ополчения в район г. Челябинска, ст. Миасскую. В на­чале мая полк выступил на фронт и первый бой был под г. Белебеем, где большая часть моей роты перешла на сторону советской России. После   этого боя началось отступление полка. В июне месяце полк был сведен в один батальон, и я сдал свою роту третьему батальону, а сам с разреше­ния командира полка находился при обозе второго разряда, т. к. болел в это время малярией. В конце сентября или начале октября была попол­нена рота, которой я командовал. После пополнения участвовал в боях при разъезде З <…> и при д. Капустянка, где опять часть роты перешла на сторону советской России. После этого не приходилось участвовать ни в каких боях. Имею за германскую войну Станислава 3 ст. с мечами и бантом. В колчаковскую войну не имею никаких орденов и не повы­шался в чине. В бытность на фронте 51-й Уржумский стрелковый полк расстрелами занимались. Потому не перешел на сторону советской Рос­сии, т. к. колчаковские части были заполнены всяким <…> в расправах офицеров, так же как иллюстрация к этим сведениям составляют фото­графические снимки. Попал в плен к советской власти в г. Красноярске».

  В 1920 году Шарыбин был расстрелян как враг советской власти.

Но растрелливали не всех, кто служил у Колчака. Те, кто затем переходил в советскую армию, мог сохранить себе жизнь. Например, офицер Константин Дуляпин был мобилизован в Колчаковскую армию в Казани в 1918 году и воевал в ней до декабря 1919 года. Далее, как он показывал, в своих показаниях «перешел в состав войск Красной армии в г. Иркутске и находился в составе 194 стрелкового полка рядовым до весны (март) 1921 г., откуда и уволен в долгосрочный отпуск»1. Только в 1932 году Дуляпин был приговорен к пяти годам лишения свободы, но уже по другой статье.

   И таких бывших офицеров, воевавших у Колчака, было немало. К сожалению, большинство из них было зачислено в армию силой, а тех, кто воевал за свободу своей Родины от террора и тирании было сравнительно немного…

Назад к списку