Народная армия Южного округа

В это время в Поволжье уже шла Гражданская война, вспыхнувшая после белочешского мятежа, при помощи которого возникло белогвардейское проэсеровское государство КОМУЧ. Советской власти там уже не было, а от Малмыжа до териитории КОМУЧа расстояние было всего ничего – не более 40 верст. По некоторым данным, Войска КОМУЧа планировали рейд на южную Вятку, который по каким-то причинам не состоялся. На севере России высадились англичане, французы и американцы (известные по советской историографии нам как интервенты), которые также помогли здесь создать белогвардейское правительство. Архангельские белогвардейцы предпринимают наступление на Котлас, с тем, что бы затем обложить Вятку с севера. На востоке летом 1918 года также возникло белогвардейское Сибирское правительство, западные границы которого прошли по рекам Каме и Чусовой; падение красного Урала было не за горами. В самой Вятской губернии полыхали крестьянские мятежи; всего за лето 1918 года в одном только Глазовском уезде произошло около 80 народных выступлений. В Глазовском, Нолинском, Малмыжском и Яранском уезде крестьяне разогнали продотряды, убив при этом трех комиссаров Соболева, Кропинова и Тукмачева. В Нолинском уезде крестьяне 25 июля разгромили красноармейские части, посланные для реквизиции хлеба, комиссар Корюгин был жестоко избит1. Также были сильно избиты комиссары и в нескольких других уездах. Степанов понимает, что ему терять уже нечего, и советская власть ему больше не союзница. В лучшем случае он будет отправлен на фронт искупать свою вину, в худшем его расстреляют, как обещал Зусманович. Зато часы самой советской власти, похоже сочтены. Кольцо вокруг Совдепии суживается. Не проще ли перейти на сторону более сильного союзника? Взвесив все обстоятельства своего положения, Степанов 8 августа в Малмыже поднимает свой знаменитый мятеж2, собрав вокруг себя верных продотрядников, эсеров, бывших офицеров и всех недовольных советской властью. Те, кто не захотели идти против большевиков, ушли беспрепятственно3. Был ли Степановский мятеж спонтанным или планировался заранее? Точных данных на этот счет нет, но в книге мы опубликовали уникальные воспоминания Н. М. Ратникова, что еще за ДВЕ недели до мятежа бывшие офицеры в Шурме знали, что скоро советская власть падет и, более того, сообщали, «что на днях последуют подробности окончательной связи с вновь «испеченной» властью, которая в настоящее время находится в городе Казани и что официальность распоряжений не задержится». По некоторым данным, продполк хотел добраться до Котельнича и оттуда выехать из губернии, но затем, по каким-то причинам планы изменились… Официально считается, Степановский мятеж начался с грабежа Малмыжского казначейства. На самом деле, все деньги там были взяты (да и то те, что «задолжались» продполку) Степановым под давлением, но под расписку, от которой они отказались. В документе о получении денег упоминаются лица: «Командир первого оперативного продовольственного Вятского полка Степанов, начальнику штабу Атрежко, начальник хозяйственной части Дружинин и политический комиссар Натанов». Изъято было только 500 тысяч рублей. Да и были ли изъяты? В Вятку пришла телеграмма после ухода степановцев из Малмыжа, что «денежная наличность находится в руках исполкома, нарушения порядка стороны продовольственного отряда не было1». Возможно, местные большевики сами ограбили казначейство, свалив все на мятежный продполк2. Из Малмыжа степановское воинство на захваченных пароходах делает рейд в Уржум, по пути заняв 9 августа излюбленное ими село Турек, а также Шурму. Уржум местная власть сдала без боя. Красная армия и милиция разбежались; командир караульной команды Попов перешел сам к степановцам. Единственное сопротивление могла сделать Теребиловская дружина из крестьян, возглавляемая Н. Г. Сормахом, но, только завидев степановцев, она также решила не вступать в столкновение и разбежалась; в дальнейшем противостоянии им дружина также не оказала никаких усилий. Степанов, 10 августа без боя захватив Уржум, 13 августа создает здесь эсеровское «Правительство Южного округа», в которое вошли видные местные эсеры. О составе правительства можно узнать из его воззвания, примечательно, что сам Степанов был там не на первых ролях, а просто командиром: «Временно, впредь до установления связи или с верховным управлением северной области или с Самарским  комитетом членов Учредительного собрания, верховную власть в южном округе Вятской губернии вручить временному управлению в составе члена Учредительного собрания от Вятской губернии Кропотова1, уполномоченного северного областного центра союза Возрождения России П. Н. Чиркова, командира передового отряда Народной армии А. А. Степанова и полковника В. П. Пантюхина». Бывший продполк переименовывается в «Седьмую Народную армию», по аналогии с армией КОМУЧа, с которым он держал, очевидно, связь. Вскоре после этого, под влиянием Степановского мятежа, вспыхивают антибольшевисткие восстания в Ижевске, Воткинске, в Глазовском и Малмыжском уездах. В Яранском уезде 12 августа местные офицеры и эсеры захватывают власть в Яранске и Царевосанчурске, надеясь на скорый приход степановцев и белочехов. Неспокойно в Котельниче, Нолинске и Вятке. 7 августа в Нолинске местные офицеры поднимают первый мятеж против советской власти, но с силами красногвардейцев совладать не смогли. Правда, большевики обошлись на первый раз без жестокостей – распустили отряд офицеров и потребовали с горожан контрибуцию в сумме 500 тысяч рублей. 12 августа Нолинске после ухода Красной гвардии местные обыватели вновь на короткое время взяли в городе власть в свои руки, избив несколько оставшихся красногвардейцев. После возвращения в город красногвардейцев во главе с военкомом Андреем Вихаревым порядок там был восстановлен. По некоторым данным, большевики произвели аресты зачинщиков для их последующего расстрела4. Это, возможно, и стало главной причиной последующей драмы с осадой и сожж ением уисполкома в бывшем духовном училище. Нолинские офицеры, те, кто не был арестован, ушли в Уржум за подмогой… В Вятке бывшие офицеры готовят восстание; по некоторым данным, сюда прибывают также белогвардейцы извне для его организации. Помешал им в этом В. М. Азин, руководитель отряда латышей в Вятке. Узнав о предстоящем сборе офицеров в Александровском саду, он оперативно проводит операцию в нем с облавой и задержанием всех офицеров и подозрительных лиц. Впоследствии Азин проведет такую же операцию и в Нолинске, по пути следования 19-го Уральского батальона в Вятские Поляны, откуда тот был отправлен под Казань. Белогвардейский мятеж в Вятке провалился. Аналогичный офицерско-эсеровский мятеж готовился и в Котельниче, но также все заговорщики были оперативно задержаны еще до его осуществления. Были ли эти события – на севере и юге губернии, в городе Вятке взаимосвязаны? Думается, вполне. Связь степановцев и КОМУЧа уже бесспорна, зафиксированная в воспоминаниях современников, словах самих степановцев; говорят об этом и многие косвенные факты. Например, Степанов назвал свои боевые части не иначе «передовым отрядом чехословацкой армии», взял символику КОМУЧА – георгиевские леточки на головных уборах, и лозунг «За Учредительное собрание». Северные белогвардейцы и их союзники тоже бы не пошли на Вятку с севера, не зная о своей поддержке с юга губернии. Судя по обрывочным данным, дошедшим до нас, в планах Степанова было поднять против большевиков всю южную Вятку, захватить железнодорожный мост в Котельниче и соединившись с северными белогвардейцами, сообща взять город Вятку, в котором их должны были поддержать бывшие офицеры (со своими хлипкими силами Степанов вряд ли бы решился на захват города в одиночку); с юга подошли бы чешские войска. По этим планам Вятская губерния оказалась бы целиком в руках белых, а город Вятке в кольце степановских, чешских и северных отрядов. 
 И планы начали стремительно осуществляться. Степановцы устанавливают свою власть в Уржуме, Лебяжье, южных центрах Уржумского уезда, захватывают пристани Цепочкино, Шурму, Медведок и Аркуль; также контролируется ими река Вятка вплоть до Вятских Полян3. 12 августа степановцы с грузом оружия прибывают в село Петровское, лежащее на пути к Нолинску и Вятке. Несколько диверсантов было послано на подрыв моста в Котельниче, где они были задержаны. Как вспоминал Г. И. Аммосов, «В Котельнич на пароходе прибыло семь вооруженных человек с пулеметами и лошадьми. Их поведение вызвало подозрение у проверяющих. В ответ на предложение сдать оружие подозрительные вооруженные люди пытались оказать сопротивление, но были вынуждены все же сложить оружие. В результате обыска на пароходе обнаружили два замаскированных пулемета, несколько ящиков с патронами, револьверы. Задержанные, возмущаясь, представили себя бежавшими от степановской банды. Для проверки их отправили в Вятку в губернскую Чрезвычайную Комиссию. Спустя некоторое время оттуда сообщили, что в Котельниче чекисты задержали диверсионную группу, посланную Степановым. Бандитов по приговору ревтрибунала расстреляли4». Есть сведения, что один отряд был направлен в Кукарку по Вятке, но боцман, сочувствующий большевикам, завел пароход в засаду, где незваные гости были уничтожены. В Малмыжском уезде, по всей видимости, тоже находилась небольшая степановская дружина во главе с бывшим помощником Степанова и начальником штаба продполка Отрешко5, но особой роли она здесь не сыграла, хотя продотрядники оставались здесь внушительной силой. Впрочем, особой нужды держать отряд здесь Степанову не было, т. к. вскоре в уезде вспыхнуло мощное крестьянское восстание, поддержанное мятежниками-ижевцами. После восстановления советской власти в Малмыже, в конце августа 1918 года, Отрешко был расстрелян за соучастие в ограблении Малмыжского казначейства, а также член уисполкома Морозов, поддержавший Степанова. Интересно, что уже через несколько дней Отрешко был признан невиновным и похоронен на центральной площади города. Известно, что в руки степановцев попало несколько лазутчиков из центра. Несколько из них удалось сбежать, а вот комиссарам Ю. А. Дрелевскому и Е. А. Карелову не повезло. По официальной версии, местные крестьяне выдали их степановцам, которые расстреляли комиссаров перед своим уходом из Уржума. Правда, в этой истории много неясного, и кто их расстрелял на самом деле мы, видимо, никогда не узнаем. В ночь на 16 июля степановцы совместно с нолинскими офицерами, общей численностью от 150 до 200 человек, вторгаются в Нолинск. Если разобраться в имеющихся документах, получится картина, что события в Нолинске были по сути разборками между местными жителями и большевиками. Руководящую роль здесь сыграли местные офицеры и купцы, а степановцы помогли только с военной стороны. Отсюда такая жестокость, когда нолинским коммунистам, оборонявшимся в здании бывшего Нолинского духовного училища, была уготована только одна участь – смерть. Это была месть за грабежи крестьян, за жестокое подавление летнего восстания в Нолинском уезде. Небольшой отряд Красной гвардии вместе с Андреем Вихаревым забаррикадировался в духовном училище. Часть Красной армии находилась в казармах, которые были оперативно блокированы степановцами; все красноармейцы были арестованы до суда над ними5. Были в Нолинске до этого и ЧК и латышский отряд, которые, почувствовав, что обстановка становится все более угрожающей, дезертировали еще до наступления степановцев и не оказали никакой помощи осажденным. После долгой безуспешной осады бывшего духовного училища с его толстыми стенами, степановцы поджигают его. Те из большевиков, кто не сгорел в огне подожженного здания, а попал в руки осаждующих, был расстрелян1; военком Вихарев сдался, после жестоких избиений был расстрелян и тело его брошено в реку Вою. Местные жители оказались равнодушны к участи большевиков, в большей степени поддерживая своих земляков. Большевики даже летом 1918 года не пользовались в губернии поддержкой или сочувствием; здесь они были в полной безопасности только под охраной штыков интернационалистов. По воспоминаниям И. В. Попова из Нолинска отряд степановцев вышел по направлению к Вятке, проделав путь 30 верст, но о его дальнейшей судьбе ничего неизвестно. Скорее всего, отряд столкнулся с наступающими силами большевиков и был уничтожен. В таких событиях прошло дней четырнадцать, ровно две недели. Судя по скупым данным, дошедшим до нас, Степанов успел провести за это время и некоторую «внутреннюю политику» в своем мини-государстве. В волостях были восстановлены бывшие земские управы, в состав которых вошли зажиточные крестьяне, земля, ранее отобранная у крупных землевладельцев, возвращена им. Из пределов Степановской территории, по воспоминаниям И. В. Попова, были вывезены все «мешочники» в Яранский уезд; видимо, торговля хлебом осталась сепаратным делом. Степановское правительство выпускает даже свой печатный орган – «Бюллетень Временного управления южного округа Вятской губернии», наполненный антисоветскими воззваниями и статьями, призывами вступать в Народную армию. На всей территории проводится мобилизация в Народную армию. Где-то она проходила по принуждению, как в Нолинском уезде, где-то добровольно, как в Лебяжье. В Лебяжье крестьяне послали делегатов в соседнюю волость, чтобы посоветоваться на этот счет. Разумеется, были и добровольцы, в основном из недовольных советской властью и бывших офицеров. Где-то их было много, как в Уржуме, селах Турек и Шурма. Если в последних к степановцам присоединилось до ста добровольцев, то в Лебяжье – несколько человек. По воспоминаниям большевика А. Мышкина, степановцы освободили даже арестантов в Уржумской тюрьме, которые присоединились к их отряду; примечательно, что тюрьму они сожгли, предварительно все в ней реквизировав, вплоть до арестантских роб. Вступавшим в армию давалось обмундирование и вооружение; известно, что в Лебяжье степановцы доставили 150 винтовок и 3–4 пулемета. Был в Южном округе и «белый террор», но направленный, как в КОМУЧе только против большевиков. Любопытно, что Степанов учредил и свою контрразведку, назвав ее Комитет общественной безопасности. Эта организация и занималась всеми щекотливыми вопросами. Кроме того, им была сохранена и милиция, которой выдали даже печатную машинку для работы. В Уржуме большинство местных большевиков было арестовано и ожидали своей участи – расстрела – в тюрьме4. Уже в первый день своего прибытия в Уржум степановцы в этом вопросе проявляют удивительную оперативность. По воспоминаниям уржумского большевика М. А. Гончарова «с целью задержания ответственных работников, неуспевших скрыться из Уржума при занятии города, степановцы оцепили все окраины и выездные дороги из города». Тех, кто успел сбежать, активно разыскивали. Тот же Гончаров вспоминал, как искали его: «…Вооруженные лица, обыскав всю мою квартиру и не найдя меня, заявили жене, что как только я буду найден и задержан, то немедленно они меня расстреляют на месте без всякого суда5». Некоторых беглецов Степанов высоко ценил. Например, за голову командира Теребиловской дружины Н. Г. Сормаха он объявил награду, трезво оценивая его качества. По некоторым данным, у степановцев была и своя форма судопроизводства, с участием народного схода, который и должен был выносить приговор. Но часто обходилось и без суда, как в Нолинске, где были убиты все участники обороны уисполкома. Комиссары Дрелевский и Карелов были расстреляны, скорее всего, тоже без суда. На границе Уржумского и Яранского уезда разведчики большевиков обнаружили избитого степановцами человека, который вскоре умер; кто это был, остается неизвестным. В Вятке быстро узнали о происходящих событиях на юге губернии. Здесь в конце июля был создан Военно-революционный штаб, состоявший из молодых большевиков (И. Попов, М. Попов, С. Малыгин, П. Капустин, Я. Урановский, П. Симанов), присвоивший в начале августа себе всю полноту власти в губернии и объявивший ее со 2 августа на военном положении. Незадолго до Степановского мятежа, Вятский ВРШ отправляет под Казань недавно сформированный 19-й Уральский полк, под руководством В. М. Азина. Еще некоторая часть вятчан во главе со членом ВРШ и начальником Чрезвычайной Комиссии Петром Капустиным была отправлена на Северную Двину для боев с наступавшими северными белогвардейцами. Вятка осталась практически без боеспособных частей. И в это время приходит известие о мятеже продовольственного полка на юге губернии… Вятский ВРШ, не надеясь на помощь центра, мобилизует все возможные силы для борьбы с мятежом Степанова. Из остатков 19-го Уральского полка, вятских рабочих, роты пулеметчиков, сотни венгров-интернационалистов, оставшихся латышей Азина1 и прибывшего из Москвы нового продотряда (на смену старому)  он сколачивает новую боевую часть, ставшую «вторым батальоном» Уральского полка, и, под непосредственным участием руководителей самого Штаба отправляется на юг губернии против степановцев3. Кроме них приняли в нем участие и некоторые другие известные личности – например, будущий комиссар В. В. Груздовский  и будущий начальник Уржумской ЧК, впоследствии советский художник, Я. П. Бирзгал. В то же время свою помощь в подавлении восстания оказал и отбывший с войсками В. М. Азин. Под его руководством организуется 5-й дивизион речной флотилии, под командованием Бабкина и начальника штаба Гольцева, который был отправлен на Вятку. В Вятских Полянах было задействовано два парохода (канонерки «Кабестан» и «Царицын»). На барже вместе с ними был направлен Полтавский полк под командованием Н. Г. Зусмановича. В разных источниках полк упоминается, то как продовольственный, то красноармейский и кавалерийский. В своем движении на юг губернии войска большевиков разделились. Одна часть батальонов двигалась по Вятке, другая часть шла сухопутным путем на Уржум через Суну и Нолинск, с броневиком; в пути у села Суна броневик застрял в непролазной грязи, и его пришлось оставить. С юга подтягивались продовольственный Полтавский полк, под командованием самого Зусмановича, и речная Камская флотилия Бабкина с двумя канонерками. 17 августа стремительной атакой степановцы были разбиты в Лебяжье и те, кто попал в плен, расстреляны. 18 августа красные вступают в Нолинск, который степановцы оставили без боя, понимая, что такой большой город им не отстоять3, а затем, 20 августа, и Уржум, захватив с собой всю наличность Уржумского казначейства в сумме 444 101 рублей. По отчету уржумского казначея Михаила Лопатина от 20 августа, в Уржуме «охрана города с сегодняшнего дня назначена по выбору из местных обывателей4», которая, очевидно, разбежалась еще до прихода красных. Также местный отряд офицеров, лояльных к степановцам, оставляет Шурму – большое село на реке Вятке, на границе Уржумского Малмыжского уездов, до этого мобилизовав здесь всех бывших офицеров. Степановское воинство отступает из Уржума, разделившись на две части. Одна, с денежными средствами, шла через село Лопьял и деревню Пилю, направляясь к Казани, а другая, направилась к Шурме, очевидно, чтобы здесь переправиться через Вятку и уйти к ижевским повстанцам. С отступающим войском потянулись и многие уржумцы, которые были заранее извещены «о зверствах» большевиках. Многие, впрочем, не пошли далеко, а попрятались по пригородным деревням. Красная армия вступила в совершенно пустой город… Решающее событие в разгроме Степановского мятежа сыграло участие вятчан и в боях с северными белогвардейцами. Белогвардейцы были разбиты на Северной Двине, после чего их дальнейшее наступление было остановлено. Возможно, по этой причине наступление войск КОМУЧа на Вятку не состоялось. Внесло свои коррективы в это и прибытие азинского батальона под Казань. Степановцы оказались без союзников, только с теми наличными силами, которые у них были, что и предрешило их разгром. Под Шурмой 21 августа состоялось решающее сражение между красными и белыми. Тактика и орудийный перевес здесь оказались на стороне красных (Полтавского полка и флотилии Бабкина), имевших свежие силы и корабельные орудия и устроивших засаду степановцам, уставшим от долгого похода по жаре людям. Поэтому короткий бой превратился вскоре в паническое бегство. В плен красные не брали. Раненых добивали, пленных расстреляли; один из местных офицеров был показательно расстрелян на борту парохода. По разным оценкам здесь погибло от 11 до 24 степановцев, а также 5 красноармейцев4. Те, кто из степановцев остался жив, ушел в Казань, преследуемые красными, по дороге соединившись с первой колонной; денежные средства были доставлены в Казань5. После Шурмы большевисткие пароходы поднялись  вверх по Вятке, до села Турек, по которому было сделано несколько выстрелов. Дружина из местных добровольцев разбежалась. У переправы возле татарского села Параньга завязался еще один бой между отсупающими и преследуемыми их противником, в котором, по некоторым данным, погиб Степанов. Но погиб ли он? По воспоминаниям С. В. Коркина, через месяц белые силы с неким Степановым снова заняли село Турек, недалеко от Параньги, пытаясь здесь укрепиться и снова были разбиты. Не дождавшись поддержки от Степанова, проэсеровские правительства в Яранске, Санчурске, Кикнуре также пали, продержавшись здесь несколько дней. Участники их либо сбежали, либо были расстреляны. Впоследствии бывшие степановцы воевали в рядах войск Колчака, с ижевскими и малмыжскими повстанцами. С ними ушли из родных мест многие местные офицеры. Судьбы их сложились по-разному. Кто вернулся домой раньше, как почтовый работник Лобанов из села Лаж, были расстреляны во время «красного террора», кто позднее – отделались только тюрьмой и прожили достойную жизнь. Сын лебяжского священника Александр Загарский работал даже методистом областной научной библиотеки имени Герцена. Шурминский офицер Савва Меркурьевич Носков впоследствии оказался в Сан-Франциско (США), служил в церкви… Но кого-то не простили и через многие годы, ввиду их вины. В 1935 году деревенскому художнику Д. Ф. Милютину припомнили агитацию за степановцев в далеком 1918 году и дали пять лет лагерей. В 1941 году были расстреляны бывшие нолинские купцы и офицеры Небогатиков, Изместьев, Половников и Кодесников, участвовавшие в событиях далекого августа 1918 года. К слову сказать, в годы сталинских репрессий попали под каток террора участники Степановского мятежа и с другой стороны, герои Гражданской войны. Например, в 1937 году был репрессирован на 5 лет лагерей прославленный Н. Г. Сормах. Петр Капустин, воевавший с северными 
 белогвардейцами и разбивший их, в 1938 году и вовсе был расстрелян. Сталинский «молох» не считался ни с героями, ни с их заслугами… Впоследствии события, аналогичные Степановскому мятежу уже не повторялись на Вятской земле, в чем его историческая уникальность. Были эпизоды в виде захвата белыми села Турек и офицерского заговора в Малмыже осенью 1918 года, «заговора Клокова и Полякова» в Уржуме в 1919 году, которые были оперативно обезврежены чекистами, но все это были незначительные события по сравнению с мятежом Степанова. Гораздо дольше большевикам пришлось подавлять народные восстания в восточной части губернии – Ижевско-Воткинское, Святогорское (Глазовский уезд) и Вавожское (Малмыжский уезд). Борьба была упорной, вплоть до применения большевиками бомбардировочной авиации, но к зиме 1918 года все народные мятежи в Вятской губернии были подавлены. Свою решающую роль здесь сыграл и «красный террор», осуществлявшийся большевиками в сентябре-октябре 1918 года против всех «контрреволюционеров», в ходе которого пострадало и немало невинных людей. По словам самих большевиков, только в Уржумском уезде было расстреляно около ста человек. Такова была история Степановского мятежа, представленная в этой книге в виде документальных первоисточников, воспоминаний и публикаций.