Загадочные белогвардейцы

На страницах Малмыжской уездной газеты за осень 1918 года можно найти несколько интересных сообщений о поимке неких "белогвардейцев" в Вятской губернии. Данные давались на основе сводок и телеграмм Вятского военного штаба. К сожалению, там не указывалось, что это были за люди и были ли они вообще "белыми". Как правило, их сразу расстреливали. Собственно говоря, "белогвардейцы" были тогда только в Сибири и на юге России, но этот ярлык прикрепился ко всем антисоветским силам. 

Сводка за 22 сентября Яранского уезда 
Чрезвычайкомом расстреляно 2 белогвардейцев, задержанных у д.Барок Пилитонской волости и отказавшихся дать какие-либо о себе сведения, выяснилось, что 1 из них полковник. 

По уезду 
Сегодня мною получен рапорт от начальника милиции 7 участка Малмыжского уезда с предоставлением донесения Мултановского волостного военного комиссара следующего содержания: «Волостной военный комиссариат доносит то, что 6 сего ноября в селении Евдокимовском, в выходе ея, разведкой дружинников и кавалеристами Красной армии пойманы 2 белогвардейцев – Пьянков Илларион Максимов и Родигин Михаил Перфилов, которые были вооружены, 1 револьвером, а другой тесаком, при оказании сопротивления были расстреляны на месте». 

Известия Малмыжского совета крестьянских, рабочих и красноармейских депутатов - 1918 г. № 201 и 215

 

Из политической сводки ЧК по уезду за осень 1918 года:

Везишурская волость. Население волости было очень встревожено, когда в некоторых деревнях волости появились красноармейцы, т.к. кем то был пущен слух, что в таких то селениях появились белогвардейцы и из комиссариата стали требовать оружия для самозащиты. Кроме того распространились слухи, что войска белых находятся в 10 верстах и почему то не высылается из Малмыжа никаких отрядов, но впоследствии выяснилось, что это советские войска и население успокоилось.

ГАСПИ КО ф.8 оп.1 д.5 л. 63 об.

 

Телеграмма из Вятского штаба фронта № 83 4 ноября 1918 г. 

Малмыжский уезд. В Халдинской волости расстреляно 10 человек за участие с белыми 
Глазовский уезд. В 15 верстах от с.Афанасьево в волости обнаружена вооруженная партия около 40 человек. Местный волостной военком принял меры для поимки образовавшейся банды. 
В д.Карино за сопротивление при конфискации спекулятивных кожевенных товаров расстреляно 4 татарина кулака 

Известия Малмыжского совета крестьянских, рабочих и красноармейских депутатов - 1918 г. № 211

 

Со свержением самодержавия местное население, как и народы всей России, ожидало окончания  мировой войны, возвращения домой солдат, облегчения податей, уравнения путем передела общинного землепользования. Но февральская революция ограничилась снятием со стен учреждений царских портретов, позолоченного герба двухглавого  орла и вывески «Волостное правление», старшине и писарю дали новое название их должности. В церковной ограде  было собрано  собрание из  представителей всех деревень волости.  Председателем собрания был крестьянин деревни Четкерь гражданин Лесков. Под давлением контрреволюционных элементов на собрании решили присоединиться к Ижевскому восстанию и вооружиться. На собрании был избран командиром  отряда бывший штабс-капитан царской армии А.Р.Логинов из деревни Дендывай.

 Отряд был разделен на две роты. Командирами рот назначены С.З.Грачев из села Вавож, другой из села Каменный Ключ. Комендантом села Вавож был назначен один из богатых жителей села В.Н.Старков.

 Началась насильственная мобилизация всех способных носить оружие. Выступающие против подвергались аресту. Было решено служить в отряде по очереди по две недели. Таким образом, все мобилизованные должны считаться в отряде. Винтовки и патроны были доставлены из оружейного склада города Ижевска.  Оттуда же в Большеучинскую волость прибыл вооруженный отряд. В Вавоже в то же время находился продовольственный отряд, который размещался в доме крестьянина Ивана Туранова. Состоял он из рабочих центральных губерний, которые  своими решительными действиями мешали примкнуть Вавожской волости к мятежу. Рота мятежников под командованием прапорщика Гагарина подошла к Вавожу со стороны деревни Малькан. На рассвете рота с боями ворвалась в село… Продотряд был разгромлен. Вавож оказался в руках белогвардейцев.

В тот же день из села Водзимонье вавожский начальник продовольственного отряда товарищ Бабинец по телефону передал в деревню Вихарево (ныне Кильмезский район Кировской области) начальнику отряда Савинцеву:  «Вавож пал, а Водзимонью угрожает опасность». Но пало и это село. После занятия Водзимонья мятежники стали двигаться к Вихареву.

 Прибывшему из Малмыжа батальона второго сводного революционного полка Михаила Никитича Горелова, состоявшего в основном из пулеметчиков и артиллеристов под командованием Иосифа Лепик, было дано задание 5 сентября 1918 года вступить в Водзимонье, а 7 сентября занять село Вавож.

 Вечером, 5 сентября, заняли село Водзимонье, где было арестовано 17 человек. Был устроен суд с участием местной бедноты и вынесено решение: бывшего офицера за связь с белыми и хранение оружия расстрелять, остальных освободить. Тут же приговор был приведен в исполнение.

В 10 часов утра, 7 сентября 1918  года батальон  занял село Вавож без боя, так как белогвардейцы сразу же отступили из Вавожа.

Со слов вавожской жительницы Е.В.Поповой: «Все местные жители с детьми покидали тогда село. Скрывались в лесах и близ лежащих деревнях. Несколько семей бежали в деревню Рябово, где на краю деревни приютила  нас пожилая женщина. Слышим шум, топот. Хозяйка выглянула в окно и вскликнула:

- Попали в пекло… Белые! Конница… А впереди церковные знамена…

 Нас быстро затолкали на полати и приказали: «Молчать, мелкотня! Сидеть тихо!

Женщины взяли карты и сделали вид, что играют. Конница остановилась, и несколько человек вошли в избу. Хозяйка избы быстро накрыла стол и угостила их кумышкой. Вдруг один из белогвардейцев прислушался, встал, схватился руками за край полатей, подтянулся руками ввверх  и воскликнул:

- Ух! Сколько их!

Все были ни живы, ни мертвы. Но белогвардейцы нас не тронули, все вышли на улицу».

 9 сентября штаб района из Вятки сообщил телеграммой Главкому Восточного фронта, что «движение белых к Вавожу в количестве 900 человек в помощь местному восставшему населению продолжается».

 10 сентября в батальон приехал командир полка Горелов с кассиром Нероном для выдачи аванса красноармейцам и комсоставу, где задержались до 12 часов ночи. Когда они выехали из Вввожа, за ними увязалась погоня белогвардейцев. Это и было началом окружения Вавожа. Вавожский бой продолжался 9 часов. Белые начали наступление  одновременно с двух сторон, рано утром, и застали батальон красных, расквартированный в селе, врасплох. Решив, что орудия и пулеметы потеряны, красные отступили в село Водзимонье и дальше. Но несколько смельчаков во главе с пулеметчиком Семеном Коркиным в неравном бою отстояли материальную часть батальона и нанесли при этом значительный урон белым…

 

В.Сибирева-Несмелова. Громыхала гражданская война // Авангард  - 1989 г. № 58

 

 

Малмыжский уезд  в 1918 году. Красная, белая где сторона…

 

Они были далеко видны и как будто парили в небе, растворялись в нем. Только кресты указывали, что они все таки-были…

Первый снаряд ударил в церковь. Нет, пока не в купола, а в крышу. Шла заутреня. Но звон колоколов радостный, одухотворенный, какой был обычно в то время, сейчас был грустным. Их голос так и рыдал, жалуясь небу, взывая о помощи. Крики, слезы, паника… Второй, рассыпая шрапнель ухнул  в пятистенный дьяконский дом.

… Вдали от крупных центров, в глубинке Вятской губернии, в которую входила территория нынешней Удмуртии, все перемешалось:  в одном селении красные, в другой – белые, а волость одна и та же.

Деревня Муки-Какси тогда была Малмыжского уезда, Вихаревской волости. Фронт проходил по речке Вале. В Муки-Каксях был небольшой отряд белых: двадцать винтовок, но три патрона. Он, конечно, был разбит, и деревню занял карательный отряд Кропочева и Вичужанина.

Сразу объявили: будет собрание, придти в поповский дом. Дом этот двухэтажный был рядом с дорогой. Он как бы собой перегораживал божий храм, и ему первому досталось. Кому-то помешал – подожгли.  На его месте сейчас правление  колхоза имени 20 партсъезда. Фундамент – тот же.

Так вот, объявили собрание, но обманули: всех мужиков арестовали и давай пороть в две плети, потом повели всех в Вожектем. Там у них был штаб, закрыли в кутузку.

На следующий  день по какому-то списку отобрали несколько человек во главе с попом и расстреляли на Вожектемском поле – то ли 12, то 18 человек. Поп перед смертью сказал:

- Ну ладно, я новой власти не угодил, а этих-то молодых за что?

Так он спас от расстрела Матвея Мухачева и  Михаила Шабалина.

Поп этот был удмурт. Жена его русская – учительница. Были дети:  Герка, Вася, Тася. Потом они уехали.

Новая власть, что новая метла, - метет по-новому. В Старой Балме подвесили за ноги  в колодец одного удмуртаи все требовали:

- Отдай золото, вотская морда!

Иуды были во все времена: кто-то наболтал напраслину. После этого тот удмурт так и остался бестолковым на всю жизнь. Звали, кажется, Тимофеем.  Когда я был лесником,  он у меня работал,  вешки рубил.

Карательный отряд, похозяйничав и забрав остальных арестованных, отправился назад. Было  шесть или семь подвод. На каждой ямщик, часовой и два арестованных. Значит, человек 15. Когда от Вожектема под гору спускались, один из арестованных сбежал. Постреляли, постреляли, но напрасно. Так и спасся.

  Увезли тогда и моего отца. Он только полгода как с Германской пришел. Из огня да в полымя. Нас, малышни, было пятеро.

В д.Ключи у них была ночевка. И тут несколько человек каксинских отпустили по домам: Брызгалова Васю, Пекина Васю, Мухачева Матвея, которого не расстреляли тогда, и моего отца.

Сам удивляюсь. Я так думаю: в Кильмези-то телеграф был. Народ стал роптать, дошло, видно, до Ленина. Дали на дорогу по 20 р. керенских, по листку бумагу, по коробку спичек и по осьмушке табаку. Остальных увезли в Уржум. Много, говорят, там поубивали. Потом шла молва, что этих начальников, Кропачева и Вичужанина, свои же расстреляли, «за перегиб». А вообще-то, кто его знает.

Мне шел тогда девятый год, но я многое хорошо помню. Идет война,  а я собираю патроны, разбираю снаряды. Разобрал как-то гранату. Как не разорвалась? Не знаю.

…Еще был случай. Один из солдат про того попа, которого расстреляли в 1917 году, говорил:

- Я бы его день, два… неделю тыкал ножом, пока бы он не подох.

Идут они однажды по деревне. Этот солдат был начальником патруля, с ним еще трое. Он впереди, те сзади.  В сенках двери толстые, косые – ходуном ходят. Не придержишь, обязательно стукнут по заднице. У того солдата в правом кармане брюк граната-лимонка. Когда его дверью стукнуло, он: «Ой!» и остановился.  Ему бы быстро вытащить гранату  и швырнуть во двор.  Растерялся. Рвануло так, что кишки его перелетели в соседний двор, и забор-то был высокий. А мужское его достоинство повисло на шпигеле, где висел умывальник (были такие чугунные с двумя рожками). Похоронили его у церкви, которую он проклинал, а тех троих, раненых, отправили на повозке в Кильмезь.

Гранаты тогда были без кольца. На бабитовый выступ, как шапка, надевался капсюль. Она, видно, в кармане лежала плашмя и дверью стукнуло по капсюлю. Если бы вертикально – ничего бы не было. Я-то их хорошо изучил, много разобрал пацаном.

…Потом пришли опять белые. Это были сибиряки, прямым ходом из Перьми. Они расстреляли Сбоева Спиридона. Увели в пожарку и прямо в лоб. Это бабы на него нажаловались.  Если бы он не наврал на мужиков тех, быть может, и отпустили красные.  Еще расстреляли Ушакова Антипа Ларионыча за то, что его сыновья Митя и Алексей убежали к красным. Хороший был мужик, работал объездчиком. Каково тогда было жить? Кому-то надо было строиться – лес украли, он даже протокол не завел.

  К весне 1919 года белогвардейцев окончательно прогнали.  В Муки-Каксивошел отряд  красных с духовым оркестром. Церковь была закрыта. Два солдата залезли в нее и утащили ризу с кадилом. Один натянул ризу, другой машет кадилом и давай наяривать матерные частушки. День был солнечный, май месяц.  Облачко-то было неказистое, маленькое совсем. И откуда что взялось?  Вдруг как грянет гром. Те и присели. «Свят, свят, свят», -  бегом отнесли все на место.

После духовой оркестр стал играть хорошую мызыку: вальсы, краковяк. Мы, мальцы, тут же крутились…

 

Воспоминания  Николая Константиновича Сбоева о событиях в Муки-Каксинской волости Малмыжского уезда (публикация из Сюмсинской районной газеты за 1979 год).

 

 

Малмыжский уезд в 1918 году. Когда воспоминания подтверждают документы

Они были далеко видны и как будто парили в небе, растворялись в нем. Только кресты указывали, что они все таки-были…
Первый снаряд ударил в церковь. Нет, пока не в купола, а в крышу. Шла заутреня. Но звон колоколов радостный, одухотворенный, какой был обычно в то время, сейчас был грустным. Их голос так и рыдал, жалуясь небу, взывая о помощи. Крики, слезы, паника… Второй, рассыпая шрапнель ухнул в пятистенный дьяконский дом.
… Вдали от крупных центров, в глубинке Вятской губернии, в которую входила территория нынешней Удмуртии, все перемешалось: в одном селении красные, в другой – белые, а волость одна и та же.
Деревня Муки-Какси тогда была Малмыжского уезда, Вихаревской волости. Фронт проходил по речке Вале. В Муки-Каксях был небольшой отряд белых: двадцать винтовок, но три патрона. Он, конечно, был разбит, и деревню занял карательный отряд Кропочева и Вичужанина.
Сразу объявили: будет собрание, придти в поповский дом. Дом этот двухэтажный был рядом с дорогой. Он как бы собой перегораживал божий храм, и ему первому досталось. Кому-то помешал – подожгли. На его месте сейчас правление колхоза имени 20 партсъезда. Фундамент – тот же.
Так вот, объявили собрание, но обманули: всех мужиков арестовали и давай пороть в две плети, потом повели всех в Вожектем. Там у них был штаб, закрыли в кутузку.
На следующий день по какому-то списку отобрали несколько человек во главе с попом и расстреляли на Вожектемском поле – то ли 12, то 18 человек. Поп перед смертью сказал:
- Ну ладно, я новой власти не угодил, а этих-то молодых за что?
Так он спас от расстрела Матвея Мухачева и Михаила Шабалина.
Поп этот был удмурт. Жена его русская – учительница. Были дети: Герка, Вася, Тася. Потом они уехали.
Новая власть, что новая метла, - метет по-новому. В Старой Балме подвесили за ноги в колодец одного удмурта и все требовали:
- Отдай золото, вотская морда!
Иуды были во все времена: кто-то наболтал напраслину. После этого тот удмурт так и остался бестолковым на всю жизнь. Звали, кажется, Тимофеем. Когда я был лесником, он у меня работал, вешки рубил.
Карательный отряд, похозяйничав и забрав остальных арестованных, отправился назад. Было шесть или семь подвод. На каждой ямщик, часовой и два арестованных. Значит, человек 15. Когда от Вожектема под гору спускались, один из арестованных сбежал. Постреляли, постреляли, но напрасно. Так и спасся.
Увезли тогда и моего отца. Он только полгода как с Германской пришел. Из огня да в полымя. Нас, малышни, было пятеро.
В д.Ключи у них была ночевка. И тут несколько человек каксинских отпустили по домам: Брызгалова Васю, Пекина Васю, Мухачева Матвея, которого не расстреляли тогда, и моего отца.
Сам удивляюсь. Я так думаю: в Кильмези-то телеграф был. Народ стал роптать, дошло, видно, до Ленина. Дали на дорогу по 20 р. керенских, по листку бумагу, по коробку спичек и по осьмушке табаку. Остальных увезли в Уржум. Много, говорят, там поубивали. Потом шла молва, что этих начальников, Кропачева и Вичужанина, свои же расстреляли, «за перегиб». А вообще-то, кто его знает.
Мне шел тогда девятый год, но я многое хорошо помню. Идет война, а я собираю патроны, разбираю снаряды. Разобрал как-то гранату. Как не разорвалась? Не знаю.
…Еще был случай. Один из солдат про того попа, которого расстреляли в 1917 году, говорил:
- Я бы его день, два… неделю тыкал ножом, пока бы он не подох.
Идут они однажды по деревне. Этот солдат был начальником патруля, с ним еще трое. Он впереди, те сзади. В сенках двери толстые, косые – ходуном ходят. Не придержишь, обязательно стукнут по заднице. У того солдата в правом кармане брюк граната-лимонка. Когда его дверью стукнуло, он: «Ой!» и остановился. Ему бы быстро вытащить гранату и швырнуть во двор. Растерялся. Рвануло так, что кишки его перелетели в соседний двор, и забор-то был высокий. А мужское его достоинство повисло на шпигеле, где висел умывальник (были такие чугунные с двумя рожками). Похоронили его у церкви, которую он проклинал, а тех троих, раненых, отправили на повозке в Кильмезь.
Гранаты тогда были без кольца. На бабитовый выступ, как шапка, надевался капсюль. Она, видно, в кармане лежала плашмя и дверью стукнуло по капсюлю. Если бы вертикально – ничего бы не было. Я-то их хорошо изучил, много разобрал пацаном.

Воспоминания Николая Константиновича Сбоева о событиях в Муки-Каксинской волости Малмыжского уезда (публикация из Сюмсинской районной газеты за 1979 год).

Воспоминания эти о событиях в Муки-Каксинской волости подтверждаются и архивными документами, из чего напрашивается вывод, что все рассказанное Сбоевым - правда...

Постановление, составленное на д. Балма Муки-Каксинской волости Малмыжского уезда от 23 октября 1918 г.

Когда Муки-Каксинская волость была занята белогвардейцами, то жители д. Балма встали все с оружием в руках на сторону белогвардейцев как избавителей от советской власти. При поголовном обыске обнаружены варки «кумышки». Ввиду контрреволюционности д. Балма они были обезоружены. А за участие в рядах белогвардейцев и за выступление с оружием в руках против советской власти
Никифор Добрылеев, белогвардеец
Александр Воронов
Алексей Лодочников
Михаил Кузнецов
Семен Ермаков кулак
Иван Добрычев
Семен Лодочников
Василий Медведев
Александр Волков
Селиверст Кузнецов
Николай Зяблицев
Были расстреляны.
А на общество за их контрреволюционность против советской власти и за варку кумышки из хлеба была наложена контрибуция в размере 25 т. р., которая получена комиссаром Чрезвычкомиссии при совнаркоме по борьбе с контрреволюцией на Чехословацком фронте.

ГАСПИ КО. Ф. Р-6799. Оп. 5. Д. СУ-6537. Л.3–3 об.

 

 

Назад к списку